"Д.Мак-Грегор. Чужая клятва ("Конан")" - читать интересную книгу автора

На все твоя воля, пусть рушится все,
Но только не жизнь и любовь...

Эти строки из благодарственной оэды Птеору пронеслись в голове
киммерийца в одно всего лишь, но невероятно длинное мгновение. Он рванул на
себя оконную раму и, глухо застонав, втиснул свое массивное тело в небольшой
проем.
Он спрыгнул на землю мягко, как прыгал всегда - подобно дикой кошке; на
негнущихся ногах подошел к Мангельде, насквозь пронзенной тонким, в три
пальца деревянным колом, и опустился рядом на колени. Глаза девочки были
широко открыты, боль и тоска застыли там, в голубой, уже чуть замутненной
смертью глубине. Конан осторожно убрал со лба Мангельды косую белую челку, а
потом долго смотрел на струйку розовой крови, вяло стекавшую из уголка рта.
Вечно зеленая ветвь маттенсаи, Гринсвельд, Ландхаагген, антархи...
Чужие слова, ставшие неожиданно его личными, как тот меч, что всегда висел
на поясе, монотонно крутились в голове, завораживали, отвлекали от действия.
Да и какое действие могло быть теперь, когда он остался один на один с
тайной, ему не принадлежащей. Направление его пути обозначилось совершенно
определенно - Султанапур; сейчас следовало встать, найти для Мангольды
последнее пристанище, дабы не потревожил ее тело никто, ни зверь, ни
человек, и снова двинуться в дорогу. То, что было задумано ранее,
обязательно должно осуществиться. Как видно, Митре все же угоден был его
путь в Султанапур, если так безжалостно позволил он прервать жизнь этой
девочки... Потому что Конан непременно пошел бы с ней... А может, все дело в
Ландхааггене? Может, он уже не нужен богам? Киммериец вопрошал в пустоту, и
сам понимал это, ибо боги давно уже предоставили людям решать свои проблемы
самостоятельно, даже если они неразрешимы...
И он встал. И, с яростной силой выдернув кол, отбросил его в сторону,
взял на руки хрупкое, почти невесомое тело Мангельды. И пошел, сам точно не
зная куда, лишь бы подальше от посторонних глаз; злобная ухмылка исказила
его до того каменное лицо - он проклинал Митру, Иштар, Эрлика, всех, кого
вспомнил; он проклинал себя - особенно проклинал он себя, свои беспечность и
глупость, что стоили Мангельде слишком дорого... "И подари нам жизнь и
любовь..." Девочке из странного племени антархов досталось немного жизни, и
совсем не досталось любви. Совсем...

Пусть буря грянет, пусть снег повалит,
Пусть трясется под нами земля -
На все твоя воля, пусть рушится все,
Но только не жизнь и любовь...

Наконец Конан остановился. Вокруг него были скалы - давно высохшие под
жарким оком Митры, взирающим на киммерийца и сейчас. Оглядевшись, он увидел
чуть правее глубокую нишу в слоистой черной скале, прошел туда. Он не
захотел прощаться с Мангельдой так, как это делали гиперборейцы и бритунцы,
туранцы и шемиты, так, как это делали в его родной Киммерии. Он лишь бросил
взгляд на ее тонкое белое лицо с заострившимися чертами, но тут же и отвел
его. Опустив девочку на землю, сухую и твердую, словно сердца богов
антархов, он продвинул ее в нишу так далеко, как только достала рука. Затем,
сжав зубы, выворотил из земли длинный и узкий обломок скалы, и им плотно