"Д.Мак-Грегор. Похищение Адвенты ("Конан")" - читать интересную книгу автора

аквилонского вина, а тут еще твои вопросы... Составь список, я после тебе
отвечу... - Песнопевец усмехнулся, тем самым давая понять племяннику, что
сии слова следует воспринимать как шутку, и снова протянул руку за чашей. -
Твои глаза горят, мои же слипаются... А все должно бы быть наоборот...
Знаешь, милый, отпусти-ка ты меня спать, а?
- Дядя! - Тито умоляюще приложил к груди изящные белые руки. - Да что ж
это такое?
- Надеюсь, ты помнишь, где хранятся мои записи? - С улыбкою Агинон
смотрел в растерянные черные глаза юноши, мысленно также благодаря светлого
Митру за то, что у младшего брата его родился такой прекрасный сын. - Или
успел забыть?
- Дя-а-адя! - укоризненно покачал головой Тито. - Ну как я могу забыть,
если нынче с утра с ними работал?
- Ну, так пойди и возьми их, - песнопевец встал во весь свой огромный
рост, широко зевнул, - и загляни в самый конец. Там ты найдешь то, что так
тебя интересует... А теперь - не обессудь...
Агинон наклонился, поцеловал племянника в висок и тяжелой поступью
вышел из зала. Зная своего мальчика, он был уверен, что тот, не теряя и
мгновения, помчится сейчас на третий этаж, заберется в маленькую каморку в
конце коридора, найдет среди рукописей последние и с юношеским пылом
углубится в чтение его рассказов о великом киммерийце Конане, который
"ножищами, обутыми в грубые сандалии, попрал изукрашенные самоцветами
престолы земных владык"... Именно с этих строк, коими Агинон весьма и весьма
гордился, Тито начнет свое первое знакомство с нынешним аквиловским
правителем, а потом... О чем же писано в следующем свитке? Песнопевец
примостил большое тело свое в пуховых подушках, закрыл глаза, в тот же миг
ощутив приятное головокружение, предшествующее крепкому сну, и вспомнил: "В
черном небе, обложенном серебряными точками звезд, еще видев был мерцающий
хвост кометы..."

ГЛАВА ПЕРВАЯ,

в которой описывается несчастная судьба хона Буллы, властителя хонайи на
западе Коринфии

В черном небе, обложенном серебряными точками звезд, еще виден был
мерцающий хвост кометы, но постепенно он растворялся в заоблачной выси,
оставляя за собою лишь светлый клин, который, однако, тоже - медленно и
неумолимо - уже поглощала вселенская тьма. Конан подавил облегченный вздох и
отнял вспотевшую ладонь от рукояти меча: огненный дракон улетел, даже не
заметив его, и вряд ли можно было ожидать, что он вернется.
- Конан?
Не получив ответа, хон Булла сошел с крыльца во двор и, помахивая
тускло горящим светильником с пальмовым маслом, подошел к киммерийцу.
- Я думал, ты давно уже спишь...
Он задрал голову, по старой привычке вглядываясь в ночь, но, конечно,
кроме сплошной черноты да доброй тысячи ярких звезд ничего там не узрел, а
Конан не стал рассказывать ему про дракона, не желая пугать такого радушного
хозяина, как хон Булла. Нынче тот принял его в своем доме словно самого
дорогого гостя: напоил лучшим вином, накормил лучшими кушаньями, многие из