"Д.Мак-Грегор. Похищение Адвенты ("Конан")" - читать интересную книгу автора

Дункан Мак-Грегор

Похищение Адвенты

ПРОЛОГ

Песнопевец Агинон аккуратно пристроил цитру у ног своих, принял из рук
слуги огромную чашу, доверху наполненную золотистым аквилонским вином, и
тремя глотками тут же ополовинил ее. Затем чуть затуманенный взор его вновь
обратился на молодого Тито, чернобрового и черноокого красавца, который
отвечал ему взглядом почтительным, хотя и не без тени усмешки: он едва успел
отведать этого знаменитого аквилонского, в то время как Агинон употребил уже
две чаши и теперь принялся за третью.
- Что, Титолла, приумолк? - ласково вопросил песнопевец, рукою
поглаживая крутой бок чаши. - Или бражка не хороша показалась?
- Бражка ли? - с сомнением покачал головой юноша. - Да я такого вина
еще и не пробовал. В груди от него горячо, в душе весело, а на языке
приятно. Если позволишь, я возьму в дорогу один кувшин...
- Проку нет. Сон себе попортишь - и вся радость... Отец мой, помню,
говаривал: "Что бы ни было в сосуде, но если он один - в нем только вода..."
Ты уж возьми с полдюжины, милый, а останется - друзей угостишь... - Агинон
степенно отер ладонью губы и клинышек бородки и переправил пустую уже чашу
на край стола, дав слуге знак наполнить ее снова. - Погляди-ка, Титолла,
луна какая желтая - будто бы свежая лепешка с сыром, так и хочется
укусить... А звезды, звезды!.. Люблю я ночное небо - душа моя там и без вина
поет, кружась в танце таких же легких душ... Ох, я и не заметил, что ночь
наступила... Заговорил я тебя, сынок, - гляжу, глаза твои уж закрываются.
Отправляйся теперь почивать, а поутру я сведу тебя на базар. Поизносился ты,
надо одежонку добротную купить...
С этими словами песнопевец расправил складки на своем сером в черную
крапинку балахоне дорогой мягкой шерсти, собранные им в начале беседы для
удобства, сдернул с плеч накидку и бережно завернул в нее цитру, затем допил
из чаши последний глоток вина и со вздохом поставил ее на стол. Юноша в
продолжение сего обычного, хорошо знакомого ему ритуала смотрел на него с
недоумением и обидой, но пока молчал. Когда же Агинон, кряхтя, стал
подыматься из глубокого кресла, Тито нахмурил брови и быстро сказал:
- Но, дядя, ты обещал нынче всяко поговорить со мной! Неужели я для
того приехал в Аквилонию, чтоб тут по базарам ходить? Будь добр, погоди
ложиться. Я...
- О-хо-хо-о... Митра свидетель, Титолла, ну мне ли надо спать? Я стар,
и давно уже ночи мои наполовину бессонны! Но ты - ты так молод, а в
молодости силу питает обильная пища да крепкий сон...
- Нет уж, - перебил его Тито, упрямо мотнув головой. - Мою силу питают
более наши с тобой беседы, так что... Я груб, дядя, прости меня... Но я так
надеялся, что ты расскажешь мне новую историю... Если ты меня любишь,
конечно, - хитро добавил он, видя, каким умилением наполняются темно-зеленые
глубокие глаза песнопевца.
- Ах, милый, ну разве могу я тебе отказать?
С видимым удовольствием Агинон пристроился в кресле заново, опять
собрав складки балахона под животом внушительного размера, скинул с цитры