"Эрик Кольер. Трое против дебрей " - читать интересную книгу автора

на многие мили и им не видно конца, древесина не представляет экономической
ценности. И идет она здесь разве лишь на то, чтобы поставить забор, наскоро
сложить из бревен хижину с покрытой дерном крышей или заготовить на зиму
дрова.
Думаю, что впервые эта мысль пришла мне в голову, когда я верхом на
лошади переправился через ручей у его истоков, и поехал вдоль него вниз по
течению. Так бывает, когда человек, мечтающий о собственном доме, видит
свободный участок на какой-нибудь улице или проспекте и говорит себе: "Вот
где я хотел бы построить дом". В подсознании у меня тогда мелькнула мысль:
"Когда-нибудь я сюда приеду и поселюсь у этого ручья". Несколько лет спустя,
когда эта случайная мысль уже стала реальностью, я не раз в бессонные ночи,
беспокойно ворочаясь в постели, думал об одном и том же: "Разумно ли я
поступил? Стоило ли делать это?" Но тогда со мной была Лилиан. И Визи. Они,
как якорь, держали меня у ручья и в ведро, и в ненастье.
На противоположном берегу ручья был окаймленный тонкими ивами луг,
занимавший, вероятно, не более половины акра. За ивами вновь царили
вечнозеленые сосны Банкса2. Выехав на луг, я спустился с седла, привязал
лассо к концу повода, расстегнул и снял уздечку, чтобы конь мог свободно
пастись в траве, доходившей мне до колен. На лугу недавно лежали олени. Еще
подъезжая к ручью, я несколько раз видел их свежие следы. Я также спугнул
там большого черного медведя, который с таким увлечением обдирал колоду в
поисках личинок, что не учуял и не услышал, как я подъехал к нему. Когда же
мишка, наконец, почувствовал мое присутствие, я остановил пегого и замер в
седле, наблюдая, как неуклюжий зверь несется во всю прыть, чтобы спрятаться
в ближайших зарослях молодого сосняка. Тогда медведь не вызвал у меня
особого интереса. Еще не настал день, когда убить толстого, облитого жиром
черного медведя было для меня поистине вопросом жизненной необходимости.
Куда важнее были замеченные мной следы оленей: они говорили о том, что здесь
не будет недостатка в мясе, если только умеешь охотиться.
Когда пегий подкрепился травой, я проехал полмили вверх по ручью. Он
вытекал из озерка, протянувшегося узкой полоской в полмили шириной и около
трех миль длиной. Ручей еле сочился, как бы стыдясь того, что оказался на
видном месте. Уровень озерка был так низок, что вода не вытекала из него, а
капала. Время близилось к полудню, и казалось, что кроваво-красный шар
солнца держится на плотном дыму горящего леса. Я ощутил на языке резкий
привкус дыма и понял, что надо повернуть обратно: огонь был уже недалеко.
Любопытство потянуло меня вниз по течению ручья. Вода сочилась через
песок и гальку, как будто потеряв надежду когда-нибудь достигнуть цели
своего движения. Примерно в миле от брода ручей струился по лугу, где
некогда жили бобры. Здесь застоявшаяся, вонючая вода едва покрывала черную
грязь на дне русла. Я выехал на луг. Сбившаяся, сухая, как порох, трава
шуршала бумагой под копытами моего мерина.
В конце луга маячили остатки плотины, построенной боб рами. И дальше
русло ручья терялось в чаще крепких старых елей. После того как вода
проходила через пробоину в плотине, от ручья почти ничего не оставалось. Она
просто булькала в песке и медленно стекала в маленький прудик. Передо мной
был больной, гибнущий ручей. И гибель его не вызывала никаких сомнений.
Именно тогда я и услышал, как с севера к ручью идет пожар. Инстинкт
самосохранения подсказал мне, что нужно уходить с луга и что лучше всего
выехать на высокий холм, откуда можно видеть приближение пламени и в то же