"Эрик Кольер. Трое против дебрей " - читать интересную книгу автора

тело с остротой отточенного охотничьего ножа. И именно тогда, когда зима
держала этот дикий край в своих жестких тисках, Лилиан простаивала немало
времени в напряженном ожидании у входа в хижину. Она стояла с непокрытой
головой, залитая лунным светом, не замечая предательских уколов минусовой
температуры, стояла очень тихо, прислушиваясь, не шуршат ли по льду мягкие
канадские лыжи-снегоступы, не слышится ли тяжелая поступь верховой лошади,
ломающей мерзлую корку на снегу, стояла с немым вопросом на губах: "Почему
их нет до сих пор? Что держит их в снегах в этот ночной час?"
Здесь, в этом краю, который сейчас, на моих глазах, пре вращался в
обуглившееся, дымящееся пепелище, нам предстояло пережить немало минут
мрачного отчаяния, когда, казалось, катастрофически рушились все наши
надежды. И здесь же нам предстояло насладиться благодатными мгновениями
невыразимого счастья и удовлетворения достигнутым, когда усилия, наконец,
начинали приносить плоды.
Это был Мелдрам-Крик - ручей, куда в те времена, когда бабушка Лилиан -
индианка - была ребенком, приходили уто лять жажду стада оленей, где шлепали
своими хвостами бобры, а форель выскакивала из воды в погоне за мухами, где
тысячи уток и гусей копошились среди прибрежных зарослей. Но теперь вода
застоялась, а кое-где и вовсе исчезла. Огонь сметал лес с лица земли,
деревья уже были мертвы, и, наблюдая с безопасной точки на холме за агонией
всего окружающего, я думал лишь о том, что этот край умирает, и что нет
никого, кто мог бы его спасти.
Этот ручей или, вернее, его истоки я впервые увидел в конце весны 1922
года, и только осенью 1926 года я побывал в том месте, где он впадает в реку
Фрейзер1 в трехстах с лишним милях к северу от Ванкувера (Британская
Колумбия), если следовать в направлении полета диких гусей.
Я ехал на шестилетнем пегом мерине, глуповатом и смирном на вид, но
коварном, как тонкий лед на реке. И хотя сейчас мерин лениво и неуклюже
трусил по тропинке медленным шагом, отведя назад уши и полузакрыв глаза, он
мог превратиться в ураган неудержимой, яростной энергии, если бы внезапно у
его ног вспорхнул тетерев или неосторожно выскочил из зарослей молодого
сосняка олень. Случалось, он вставал подо мной на дыбы, этот негодяй, и
дважды сбрасывал меня с седла. И я понимал, что если бы здесь, где почти на
тридцать миль вокруг нет ни одного человека, ему удалось удрать от меня, не
скоро удалось бы мне увидеть хоть кончик его хвоста. Поэтому, крепко зажав в
левой руке поводья, я держал правую руку над лукой седла, чтобы в крайнем
случае вцепиться в нее изо всех сил.
Прожив здесь, в Чилкотинском округе, в глубине Британ ской Колумбии,
уже целый год, я немало узнал об этом странном диком крае. И я с тревогой
подумал, что причиной лесного пожара, беспрепятственно охватившего такую
большую часть этого края, был не промысел божий, а коробка спичек в руках
человека. Здесь все привыкли к тому, что, если нужно накосить для скота
свежего болотного сена на какой-нибудь еще неско шенной поляне, следует
прежде всего очистить ее от прошлогодней травы. Надо выехать на поляну в
солнечный день в конце весны и бросить в траву зажженную спичку, для того
чтобы позже, летом, когда придет пора косьбы, сухая трава не цеплялась и не
застревала в раме косилки. Возможно, сотни акров леса стали жертвой пламени
лишь потому, что кому-то понадобилось освободить от старой травы
какие-нибудь двадцать акров земли, предназначенной для покоса.
Впрочем, это не имело значения. В краю, где хвойные леса простираются