"Леонард Коэн. Любимая игра " - читать интересную книгу автора

увидеть машину, которая режет трубы так, а не иначе. Семья считала его
идиотом. Он без вопросов одалживал деньги друзьям и подчиненным. На
бар-мицву{ (6)} ему дарили поэтические сборники. Его кожаные книжки теперь у
Бривмана, и он пугается каждой неразрезанной страницы.
-- И это тоже прочти, Лоренс.

Как распознавать птиц
Как распознавать деревья
Как распознавать насекомых
Как распознавать драгоценные камни

Он взглянул на отца в свежей, белой постели, всегда аккуратного, все еще
пахнущего "виталисом". Было в размякшем теле что-то неприятное, какой-то
враг, какая-то рыхлость сердца.
Его отец слабел, а он рвал книги. Он не знал, почему ненавидит
аккуратные диаграммы и цветные вклейки. Мы знаем. Из презрения к миру
деталей, данных, точности, любого ложного знания, неспособного помешать
разложению.
Бривман бродил по дому, ожидая звона выстрела. Так им и надо, великим
счастливчикам, красноречивым ораторам, строителям синагог, всем старшим
братьям, шагавшим к славе общества. Он ждал грохота револьвера 38-го
калибра, что очистил бы дом и принес ужасные перемены. Револьвер хранился
прямо возле кровати. Он ждал, когда отец казнит свое сердце.
-- Вытащи мне из верхнего ящика медали.
Бривман принес их к кровати. Багрянец и золото лент стекали друг в
друга, словно на акварели. С некоторым трудом отец приколол их на свитер
Бривмана.
Бривман стоял, весь внимание, ожидая услышать прощальную речь.
-- Нравятся? Ты все время на них смотришь.
-- Так точно.
-- Что ты вытянулся, как дурак? Они твои.
-- Благодарю, сэр.
-- Ну, иди, поиграй с ними. Скажи матери, что я никого не хочу видеть,
включая моих замечательных братцев.
Бривман спустился по лестнице и открыл чулан, где хранились отцовские
рыболовные снасти. Он в изумлении просидел несколько часов, свинчивая
большие лососевые удочки, сматывая и разматывая медную проволоку, перебирая
опасные блесны и крючки.
Неужели этими великолепными тяжелыми орудиями мог пользоваться отец, это
раздувшееся тело в свежей, белой постели?
Куда же подевалось тело в резиновых сапогах, что переходило реки вброд?

12

Много лет спустя, рассказывая все это, Бривман осекся:
-- Шелл, сколько мужчин знают об этих маленьких шрамах у тебя на мочках?
Сколько, кроме меня, подлинного археолога ушных мочек?
-- Не так много, как ты думаешь.
-- Я не имею в виду -- двое, трое или полсотни, что целовали их своими
повседневными губами. Но в твоих фантазиях -- сколько мужчин делали ртом