"Леонард Коэн. Прекрасные неудачники " - читать интересную книгу автора

-- Почему ты позволил ограбить себя?
-- Ф., ты все портишь. У нас было такое славное утро.
-- Почему ты позволил ограбить себя?
-- Почему ты все время пытаешься меня унизить? -- спросил я так
серьезно, что сам испугался. Он встал, накрыл модель пластмассовой крышкой
от пишущей машинки "ремингтон". Он сделал это нежно, почти с болью, и я
впервые увидел, что Ф. страдает, но не смог бы сказать, от чего.
-- Мы чуть не начали совершенную беседу, -- сказал Ф., включая
шестичасовые новости. Он врубил радио очень громко и начал дико вопить,
перекрикивая голос диктора, декламирующего список катастроф. -- Плыви,
плыви, о Державный Корабль, автокатастрофы, рождения, Берлин, лекарства от
рака! Слушай, друг мой, слушай настоящее, вот сейчас, оно вокруг нас,
раскрашенное, как мишень, красным, белым и синим. Плыви в эту мишень, как
дротик, случайно попавший в яблочко в грязном пабе. Сотри себе память и
прислушайся к пламени, ревущему вокруг. Не забудь ее, пусть она где-нибудь
существует, драгоценная, во всех красках, без которых она не может, но
только где-нибудь подальше, подними свою память на Державном Корабле, как
пиратский парус, а сам устремись в звонкое настоящее. Знаешь, как это
сделать? Знаешь, как увидеть акрополь глазами индейцев, у которых его
никогда не было? Выеби святую, вот как, найди себе маленькую святую, и еби
ее снова и снова, в каком-нибудь славном небесном закоулке, вломись прямо в
ее пластмассовый алтарь, поселись в ее серебряных медальонах, еби ее, пока
не заблямкает, как музыкальная шкатулка, пока поминальные свечи не вспыхнут
бесплатно, найди маленькую святую мошенницу, вроде Терезы (15), или Катрин
Текаквиты, или Лесбии (16), которых хуй не знал, но которые весь день
валяются в шоколадных виршах, найди одну такую замысловатую невозможную
пизду и выеби ее насмерть, обкончав все небо, выеби ее на луне, забив себе в
жопу стальные склянки, запутайся в ее воздушных одеждах, высоси ее ничтожные
соки, лакай -- блап блап блап, пес в небесном эфире, а потом слезай на эту
жирную землю и слоняйся по жирной земле в своих каменных башмаках, пусть
тебя шарахнет по башке сбежавшей мишенью, лови бессмысленные удары снова и
снова, право на разум, удары свай в сердце, пинок в мошонку, помогите,
помогите! это мое время, моя секунда, моя щепка от дерьмового древа славы,
полиция, пожарные! посмотрите на уличный поток счастья и преступности, он
сгорает в пастели, как роза акрополя!
И так далее. Я не надеялся записать и половину того, что он сказал. Он
бредил, как сумасшедший, через слово брызгая слюной. Мне кажется, болезнь
уже вгрызалась в его мозг, потому что умер он так же, спустя годы, в бреду.
Какая ночь! И из такой дали какими сладкими кажутся наши споры -- два
взрослых человека валяются на полу! Какая совершенная ночь! Клянусь, я до
сих пор чувствую ее тепло, и то, что он делал с Эдит, на самом деле, совсем
ничего не значит, я обвенчаю их в этой незаконной постели, с открытым
сердцем я утверждаю истинное право любого мужчины и любой женщины на темные
слюнявые ночи, которых и так очень мало, и против которых сговорилось такое
множество законов. Если бы только я мог жить с таким видом на будущее. Как
быстро они приходят и уходят, эти воспоминания о Ф., ночи братства,
лестницы, на которые мы взбирались, и радостное зрелище простых часовых
механизмов людей. Как быстро возвращается низость и эта, самая подлая, форма
недвижимости, собственническая оккупация и тирания над двумя квадратными
дюймами человеческой плоти -- пиздой жены.