"Саймон Кларк. Вампиррова победа (ужастик)" - читать интересную книгу автора

Нет, ничего больше в этом одиноком гостиничном номере в полночь нет,
и за окном дождь безмолвно падает на пустые улицы Леппингтона.
Или видео.
Или отодвинуть бюро, открыть дверь и посмотреть, что там ходит по
площадке.
О, добрый вечер, мистер Морроу. Как это нас раздуло в нашей могиле, и
глаза нам выели, и губы у нас зеленые. Идите в кровать, устраивайтесь
поближе; у меня чудное голое горло, вены толстые, как бананы...
Ее передернуло, холодная дрожь пробрала ее до глубины души. Проклятый
внутренний голос. Бормочет все время какие-то глупости. Надо его заткнуть.
Остается только пленка. Пленка, которая ее тревожит, пленка, которая
ее пугает. А какой у нее выбор?
Бернис включает телевизор, делает звук как можно тише, чтобы не
разбудить других постояльцев, без сомнения спящих чудесным беспробудным
сном, нажимает кнопку "Play".
Потом, как будто она подожгла фитиль особенно опасной шутихи, она
бежит в постель, сворачивается клубочком, прижав колени к груди, и смотрит
в телевизор, как щит, натянув до кончика носа одеяло.
На экране появляется заголовок:
ВИДЕОДНЕВНИК
Это - не видеодневник. Это - страшная сказка.

4. Полночное телевидение

Девушка смотрит в экран из безопасного убежища постели. Никакого
музыкального вступления. Как только название "ВИДЕОДНЕВНИК" растворяется
на экране, его сменяет застывший панорамный кадр с фасадом гостиницы
"Городской герб": четырехэтажное здание красного кирпича с остроконечными
башнями по углам. (Хозяйка всегда называет это "видом на Замок Дракулы".
"Зловещий вид, а, дорогуша?" - бормочет она сквозь сигаретный туман.)
Бернис догадалась, что это не что иное, как малобюджетные путевые
заметки, предназначенные для какой-нибудь заокеанской телесети. С тех пор
как к власти на телевидении пришли бухгалтеры, все больше и больше
программ делают одиночки с видеокамерами, у которых хватает куража
заявить: "Смотрите все, я сам могу свалять роскошную программу". И
плевать, что думают зрители и критики, - бухгалтеры на телестанциях просто
без ума от таких малобюджеток.
Бернис натягивает на себя простыню повыше. Постель окутывает ее
коконом-безопасности. Тепло постели как будто превращается в непроницаемое
силовое поле.
Ее взгляд прикован к экрану с болезненной напряженностью, она
испытывала такое лишь однажды, когда, возвращаясь домой из школы, случайно
оказалась на месте автокатастрофы...
Мама! Мама! Видела, сколько там крови? Там все было темно-красное и
черное, а в нем белые кусочки, как комья свиного жира...
Теперь такие же жутковатые чары исходят от экрана.
Она смотрит, как на экране появляется молодой человек лет двадцати
пяти и на фоне гостиницы начинает наговаривать в микрофон. (Моя комната -
на верхнем этаже, думает она. Не лицо ли это там в окне? Бледное,
обрюзгшее, безглазое.)