"Элизабет Чедвик. Любовный узел, или Испытание верностью " - читать интересную книгу автора

Ночью, в темноте, он свернулся калачиком и плотно прижался к ней.
Кэтрин долго плакала, стараясь не зарыдать в голос. Она оплакивала и мать, и
ребенка. Защищая Эмис перед Оливером, она не сказала всей правды. Эмис
действительно заботилась о сыне, но так же, как заботилась бы о щенке или
дорогой безделушке. Мальчика ласкали, любили и обнимали, пока ее внимание не
отвлекалось на что-нибудь еще - как правило, на очередного мужчину, - и тут
же отбрасывали прочь, пока новая игрушка тоже не приедалась. Кэтрин делала
все, что было в ее силах, но ее постоянство, похоже, только усиливало
разрушительное влияние материнских капризов. Ничего удивительного, что
Ричард так сердит.
А в Бристоле их подкарауливает неизвестность в лице королевской родни.
Интересно, какой прием ждет там Ричарда и ее... если их вообще ждут. Вполне
вероятно, что их просто выгонят, предоставив выпрашивать подаяние среди
маркитанок и прочего люда, обслуживающих войска Глостера. Может быть, стоит
направиться в лагерь короля Стефана. В конце концов он кузен Ричарда. Да и
сама Кэтрин не испытывала к нему никаких сильных чувств: ни неприязни, ни
особой преданности. Не так уж важно, кто правит страной. Был бы мир. Перед
внутренним взором молодой женщины встали картины вчерашнего побоища, и она
покрепче стиснула веки, чтобы избавиться от них. Когда Кэтрин открыла глаза,
перед ними заплясали яркие пятна, которые никак не удавалось прогнать из
поля зрения. Она с ужасом узнала симптомы приближающейся отчаянной мигрени.
Эта болезнь преследовала ее с момента первой менструации. Она всегда
наступала внезапно, но чаще, когда Кэтрин чувствовала себя расстроенной или
усталой. Головные боли были настолько мучительны и так высасывали все силы,
что она дико пугалась даже первых искорок перед глазами. Иногда в разгар
лета ее заставляли впадать в панику замеченные краем зрения блики на воде
или солнечные зайчики, потому что вслед за яркими пятнами неминуемо
приходила мигрень. Какое облегчение наступало, когда Кэтрин убеждалась в
своей ошибке! Но сегодня надеяться на пощаду не приходилось. Пятна слились в
одно, закрыли собой все окружающее, а желудок принялся сжиматься при каждом
шаге лошади. Боль, пока еще терпимая, лизала лоб, ища, где бы ей угнездиться
по-настоящему. Кэтрин закрыла глаза. Яркое пятно почернело, только края его
отливали дрожащим серебряным светом. Сердце билось в ушах, и с каждым ударом
в мозг впивались раскаленные иглы. Женщина стиснула зубы, но, несмотря на
это, рот неотвратимо заполнился слюной.
- Стойте! - прохрипела она Оливеру, сглотнув. - Скорей! Он резко дернул
поводья и круто повернулся:
- Какого?..
Но Кэтрин уже соскользнула с крупа серого жеребца и припала к дереву.
Ее рвало.
Когда приступ прошел, женщина почувствовала себя немного лучше. Боль
проходила над ней волнами, заставляя череп трещать, как будто его било о
скалы. Ей удалось только свернуться калачиком и перевести дух.
Оливер, окаменев в седле, не сводил с нее глаз. Уж не зараза ли это,
которая перейдет на всех, кто был рядом? Именно так начинается сыпной тиф.
Три года назад была вспышка в Яффе, в порту, где собирались крестоносцы.
Тогда от этой болезни погибли сотни людей.
- Что с ней стряслось? - голос и расширившиеся глаза Гавейна выдавали
тот же страх, который не выразил вслух Оливер.
- Не знаю. Если зараза, то бросать ее здесь уже нет смысла. Мы либо