"С.Чумаков. Видимость - "ноль" (Повесть) (про войну)" - читать интересную книгу автора

Тронхейм. 22 декабря 1942 года

Одной из лучших баз немецких подводных лодок в Норвегии был Тронхейм.
От воздушных налетов лодки спасал накат бетона четырехметровой толщины. К
осени 1942 года пора легких побед прошла. Уже дважды полностью обновлялся
состав флотилии. Лишь одна лодка - U-553 - казалась неуязвимой. Ею с начала
войны бессменно командовал корветтен-капитан Карл Турман. Хотя было ему
всего 24 года, но на базе за ним прочно закрепилась кличка "старый хитрый
лис". С завистью так его называли. Выжить два года в подводной войне
значительно труднее, чем прокоптить сто лет на берегу.
К выходу все было готово, и Карл отправился в город. Он не обращал
внимания на дождь - моросящий, холодный, на редких прохожих, жавшихся к
серым, мокрым стенам старых-престарых домов, не поднимал глаз, даже когда
приближался стук солдатских сапог и чья-то рука взлетала, приветствуя его.
Казалось, корветтен-капитан был поглощен лишь соблюдением точности шага и
созерцанием собственного зыбкого отражения в мокром граните мостовой.
Он поднимался к собору, такому же древнему, как сам город в глубине
фиорда. Когда-то отсюда на крутоносых ладьях уходили викинги искать новые
земли и наживу. Собор был построен в те легендарные времена. Гулкий,
холодный, с готическими сводами, словно размытыми дневной полумглой, с
наивной мозаикой витражей, аскетическими статуями святых и пышными
надгробьями, он словно возвращал Карла в тюрингский городок, столь же
старый, как я Тронхейм, так же уютно дремлющий в складкам лесистых гор. В
его городке был собор, до странности похожий на этот, что говорило о
духовной близости викингов и нибелунгов. Однако не высокие сравнения, не
ностальгия по родине я не сентиментальные воспоминания о провинциальной
юности влекли его сюда. Карл Турман был глубоко религиозен и считал святую
веру лучшим, что воспринял от горячо любимых родителей. Он с ними расстался
всего четыре дня назад.
После труднейшей охоты - непрерывный десятибалльный шторм и всего одна
победа - он вернулся на базу, получил законный десятидневный отпуск. Но...
дома не нашел ни утешения, ни радости. Даже прощальная фраза матери,
сказанная шепотом, чтобы не услышал отец, прозвучала похоронно:
- Боже, ты даже не можешь попасть в плен в своем море. Тебя даже не
могут там ранить...
Весь путь из дома он старался забыть этот шепот-панихиду по нему,
живому. Но шепот все время возвращался и сейчас, по пути к собору, звучал в
ушах, заглушая и шум дождя, и стук сапог, и шорох шагов прохожих. Карл
старался убедить себя, что женским страхам нечего верить, что по-прежнему
его хранят счастливая звезда и спасительная сила святой исповеди. Да, да,
исповеди. Особенно в последнее время она стала не только частью веры, а
суеверной необходимостью. Отпущение грехов превратилось для него в незримый
талисман, который он как бы принимал из уст священника перед каждым выходом
в море.
Ритуал посещения собора был всегда одинаков, как и шаги по гранитным
торцам. Карл входил смиренно и тихо в гулкую тишину, омывал пальцы в
мраморной раке со святой водой, осенял себя крестным знамением, потом
проходил к последнему ряду скамей, садился и устремлял взгляд куда-то сквозь
пышный алтарь, вспоминая все, что с ним случилось от начала последнего
похода до этого часа. Он вспоминал весь путь милю за милей, день за днем,