"Корней Чуковский. Мой Уитмен" - читать интересную книгу автора

кропателем никому не нужных стишков, а теперь у него сразу возникли
страницы, на которых огненными письменами начертана вечная жизнь. Всего лишь
несколько десятков подобных страниц появилось в течение веков сознательной
жизни человечества". Сам Уитмен об этом своем перерождении свидетельствует
так:
Скажи, не приходил к тебе ни разу
Божественный, внезапный час прозрения,
Когда вдруг лопнут эти пузыри
Богатств, книг, обычаев, искусств,
Политики, торговых дел, любви
И превратятся в сущее ничто?
("Скажи, не приходил к тебе ни разу")
К нему, по его словам, этот "божественный час прозрения" пришел в одно
июльское ясное утро в 1853 или 1854 году.
"Я помню, - пишет он в "Песне о себе", - было прозрачное летнее утро. Я
лежал на траве... и вдруг на меня снизошло и простерлось вокруг такое
чувство покоя и мира, такое всеведение, выше всякой человеческой мудрости, и
я понял... что бог - мой брат и что его душа - мне родная... и что ядро всей
вселенной - любовь".
Мы не верим в такие мгновенные перерождения: Савл, чтобы сделаться
Павлом, должен быть Павлом и раньше. Когда Уитмен писал свои тусклые
журнальные очерки или целыми днями валялся на прибрежье Лонг-Айленда, кто
скажет, какие вещие чувства, без очертаний и форм, невнятные ему самому,
клубились, как туман, в его уме? Ведь впоследствии он сам говорил, что
где-то в тайной лаборатории мозга его книга готовилась исподволь, что сам он
ничего не знал о ней и даже удивился, когда из своего тайника она нечаянно
вышла в свет. Хоть мы и не можем понять, почему из мелких зеленых листочков
вдруг вырастает огромный пунцовый цветок, такой непохожий на них, мы знаем,
что он весь создан ими, подготовлен ими, где-то издавна в них таился, чтобы
вдруг в одну ночь возникнуть таким неожиданным чудом!
Правда, одно время казалось, что жизнь Уитмена все еще движется по
прежнему руслу. Возвратившись с юга, он опять поселился в Бруклине и там
примкнул было к новой политической партии фри-сойлеров (Free Soil -
"Свободная земля"), более левой, чем та, к которой он принадлежал до той
поры*, но вскоре совсем отошел от политики, стал все чаще уединяться на
родительской ферме или на берегу океана, исписывая груды бумаги своим
тонким, извилистым почерком, и его семья с удивлением почувствовала, что
теперь-то впервые у него появился какой-то жизненный план. "Уж не собирается
ли он выступать перед публикой с лекциями? Он наготовил их целые бочки!" -
говорила его простодушная мать о бесчисленных черновиках его рукописей**.
* Партия фри-сойлеров, возникшая в 1847 - 1848 годах, требовала, чтобы
на новых территориях США (Мексика и др.) фермеры не смели пользоваться
трудом чернокожих рабов.
** "Walt Whitman", by Hugh I'Anson Fausset, London, 1942 (Хью Айнсон
Фоссет, Уолт Уитмен).
Но, конечно, всецело отдаться своему новому труду он не мог.
Приходилось хоть изредка писать для газет. К тому же его отец стал все чаще
прихварывать, и надо было с топором в руках помогать ему в его работе - на
постройке бруклинских домов.
И все же семилетие с 1849 по 1855 год в жизни Уитмена совершенно