"Корней Чуковский. Мой Уитмен" - читать интересную книгу автора

плантаторов, а через несколько лет, захватив городской арсенал, взял
заложниками именитейших граждан и с оружием в руках пошел освобождать
чернокожих. Его ранили, схватили, повесили как бунтовщика и изменника, но
все чувствовали, что он - центральный человек той эпохи, воплотившей в себе
надвигавшиеся на нее катастрофы.
Чарльз Дана, редактор "Нью-Йоркской трибуны", той самой газеты, где
печатались статьи Карла Маркса, восклицал: "Пусть другие оказывают помощь
тиранам, мы умрем за Справедливость и Свободу и не побоимся отдать свое
оружие тем, кого зовут демагогами".
Именно в то время Генри Торо писал свою бунтарскую статью "О долге
гражданина не повиноваться властям".
Этой грозной атмосферой была насыщена книга Уолта Уитмена:
Да. я воспеваю не только покорность,
Я также воспеваю мятеж,
Ибо я верный поэт каждого бунтовщика во всем мире,
И кто хочет идти за мною - забудь об уюте и размеренной жизни,
Каждый миг ты рискуешь своей головой.
("Европейскому революционеру, который потерпел поражение")
Так как в книге Уитмена такие декларации встречаются достаточно часто,
во многих странах (и прежде всего в России 1905-1917 годов) он воспринимался
читателями как революционный поэт. Для этого у читателей были, казалось бы,
все основания: в "Листьях травы" есть горячие гимны итальянским,
австрийским, французским повстанцам 1848-1849 годов ("Европа"), есть стихи,
приветствующие европейских бунтарей ("Европейскому революционеру, который
потерпел поражение"), есть стихи, воспевающие революцию в Испании ("Испания
1873 - 74") и т. д.
Едва ли нужно скрывать от себя, что здесь проявилось обычное в ту эпоху
сочувствие всех, даже умеренных граждан заокеанской республики к далеким и
чужим революциям, совершающимся в другом полушарии. В отношении же
современной Уитмену американской действительности он дальше реформистских
стремлений не шел, хотя многое в этой действительности было ненавистно ему
(о чем свидетельствуют его гневные тирады в "Демократических далях" и в
замечательной поэме "Отвечайте!" ("Respondez!"); он считал все отрицательные
факты американского быта случайными, легко устранимыми и был далек от какого
бы то ни было революционного действия в своей собственной жизненной
практике.
Все же европейские передовые читатели нашли в книге Уитмена немало
такого, что родственно близко и дорого им. Его свободолюбие, его
жизнерадостность, его гимны народным массам, его славословия технике, его
призывы к братскому единению людей - все это привлекало к нему во Франции, в
Норвегии, в Голландии, в Индии горячие симпатии трудящихся, и они
почувствовали в нем своего.
"Конечно, в нем было много такого, что неотделимо от буржуазной
демократии XIX века, - говорит о нем Ньютон Арвин, - но все это забыто
читателями, а то прогрессивное, глубоко гуманное, что выражено в его стихах
более жизненно, более художественно, более оригинально и более пластично,
чем в произведениях какого бы то ни было другого писателя, придает нашим
современникам могучие силы в их борьбе с варварской черной реакцией и всегда
будет вдохновлять те народы, которые станут трудиться над построением
справедливого общества. Этим людям с каждым годом становится все очевиднее,