"Корней Чуковский. Мой Уитмен" - читать интересную книгу автораплантаторов, а через несколько лет, захватив городской арсенал, взял
заложниками именитейших граждан и с оружием в руках пошел освобождать чернокожих. Его ранили, схватили, повесили как бунтовщика и изменника, но все чувствовали, что он - центральный человек той эпохи, воплотившей в себе надвигавшиеся на нее катастрофы. Чарльз Дана, редактор "Нью-Йоркской трибуны", той самой газеты, где печатались статьи Карла Маркса, восклицал: "Пусть другие оказывают помощь тиранам, мы умрем за Справедливость и Свободу и не побоимся отдать свое оружие тем, кого зовут демагогами". Именно в то время Генри Торо писал свою бунтарскую статью "О долге гражданина не повиноваться властям". Этой грозной атмосферой была насыщена книга Уолта Уитмена: Да. я воспеваю не только покорность, Я также воспеваю мятеж, Ибо я верный поэт каждого бунтовщика во всем мире, И кто хочет идти за мною - забудь об уюте и размеренной жизни, Каждый миг ты рискуешь своей головой. ("Европейскому революционеру, который потерпел поражение") Так как в книге Уитмена такие декларации встречаются достаточно часто, во многих странах (и прежде всего в России 1905-1917 годов) он воспринимался читателями как революционный поэт. Для этого у читателей были, казалось бы, все основания: в "Листьях травы" есть горячие гимны итальянским, австрийским, французским повстанцам 1848-1849 годов ("Европа"), есть стихи, приветствующие европейских бунтарей ("Европейскому революционеру, который потерпел поражение"), есть стихи, воспевающие революцию в Испании ("Испания Едва ли нужно скрывать от себя, что здесь проявилось обычное в ту эпоху сочувствие всех, даже умеренных граждан заокеанской республики к далеким и чужим революциям, совершающимся в другом полушарии. В отношении же современной Уитмену американской действительности он дальше реформистских стремлений не шел, хотя многое в этой действительности было ненавистно ему (о чем свидетельствуют его гневные тирады в "Демократических далях" и в замечательной поэме "Отвечайте!" ("Respondez!"); он считал все отрицательные факты американского быта случайными, легко устранимыми и был далек от какого бы то ни было революционного действия в своей собственной жизненной практике. Все же европейские передовые читатели нашли в книге Уитмена немало такого, что родственно близко и дорого им. Его свободолюбие, его жизнерадостность, его гимны народным массам, его славословия технике, его призывы к братскому единению людей - все это привлекало к нему во Франции, в Норвегии, в Голландии, в Индии горячие симпатии трудящихся, и они почувствовали в нем своего. "Конечно, в нем было много такого, что неотделимо от буржуазной демократии XIX века, - говорит о нем Ньютон Арвин, - но все это забыто читателями, а то прогрессивное, глубоко гуманное, что выражено в его стихах более жизненно, более художественно, более оригинально и более пластично, чем в произведениях какого бы то ни было другого писателя, придает нашим современникам могучие силы в их борьбе с варварской черной реакцией и всегда будет вдохновлять те народы, которые станут трудиться над построением справедливого общества. Этим людям с каждым годом становится все очевиднее, |
|
|