"Елена Чудинова. Лилея" - читать интересную книгу автора

побуждающего человека все время повторять одно и то же злодеяние.
- Для жестокостей дворянина всегда находилось оправдание!
- Король Генрих его не нашел.
- Заточил в Бастилию, мы знаем, как это делается! Удобные комнаты с
гостиной для посетителей, свой стол, а там, глядишь, помилование через
три-четыре месяца, стоит делу подзабыться, - усмехнулся синий.
- Кавалер де Лионн был казнен в Париже при большом стечении народу. Не
обезглавлен, как подобало ему по праву благородного происхождения, но
четвертован с позором.
- Того не может быть!
- Да сделайте себе труд заглянуть в городские бумаги! - с горечью
произнес де Роскоф. - А уж коли лень копаться в пыли самому, так за малую
толику нужную справку сделает архивариус. С этого-то события, о коем, верно,
рассказывала ему в младенчестве нянька, в горячей голове того Лапуля и
возник закон о двух крепостных. Нещасная Клио! Сколь мало нитей Истины
вплетено в твои одеяния! Люди ткут их из бабьих сказок, пустых сплетен,
честолюбивых и корыстных домыслов.
- Свои сказки есть и у вас, у белых, - не сдавался синий. - Послушаешь
бывших, так как все было славно прежде! Сеньоры были отцы крестьянам,
священники слушали только своего Бога! Кабы вправду все рыцарские обеты
блюлись на свете, так и впрямь революции не надобно!
- Юдоль мирская полна несправедливости, - с печальным спокойствием
произнес де Роскоф. - Все, что способен и должен сделать в ней порядочный
человек - блюсти себя самого да, коли сталкивается с дурным делом, приложить
все возможные старания, чтоб ему воспрепятствовать. Но только безумец может
тщится дать грешному человеку безгрешное устроение жизни. Жизненное зло от
сего умножится стократ. И оно уже умножилось.
- Сие временное положенье! - горячо возразил молодой санкюлот. -
Порядок наш еще шаток, укреплять его доводится жестокими способами. Как
отступит угроза внешняя, да иссякнут враги внутренние, вроде вас, шуанов,
так и жестокости не станет, а укрепленные ею установления останутся на
щастье людей! Я не верю, что мир к лучшему не изменишь! Мы уже половину дела
сделали, уже изменили, вот только надобно дождаться, чтоб все сделалось
гуманнее.
- Тут-то и выяснится, что нищета, болезни, обида слабого сильным
нисколь не убыли. Но я не о том, - господин де Роскоф теперь внимательно
вгляделся в лицо молодого человека, столь внимательно, что тот зябко
передернул плечами, словно холод подземных сводов сгустился. - Пора уж тебе
ворочаться дабы длить черное дело, за коим ты послан, юноша, но я тебя
задержу малость. Твое лицо еще не изрыто пороком, и я почти уверен, что
ступить на пагубную стезю тебя толкнули намеренья самые благие. Но благими
намереньями, говорят в народе, и вымощена дорога туда, куда ты уже следуешь.
Едва ль я сумею принести тебе пользу, но Божий промысел неисповедим.
- Неужто Вы хотите меня агитировать за короля? - молодой человек
усмехнулся, хотя усмешка его получилась кривою. - Сие была бы изрядная
наивность.
- Я всего лишь хочу честных ответов на несколько вопросов вовсе не
секретных.
- Коли так, я отвечу.
- Верно ль то, что Верньо посажен уже в тюрьму и ждет гильотины?