"Елена Чудинова. Лилея" - читать интересную книгу автора

Рассказывая, Жано смеялся, сверкая ровными мелкими зубами, и два раза с
лукавым видом облизнул губы языком.
Не понимая ни слова, Параша оцепенела от ужаса. Нет, не бледное лицо
подруги ее поразило, лицо Елены было как раз почти покойно. Густые волоса ее
несомненно шевелились, словно под тканью убора копошился воробушек либо
мышонок.
В комнате на втором этаже Британского отеля, в которую Параша и не
помнила, как они наконец попали, Нелли сделалось дурно. Вдвое согнувшись над
тазом, спешно подставленным Парашей, она отдала дань такой тошноте, какой не
испытывала ни разу, даже в те дни, когда носила Платона.

ГЛАВА VIII

Лучше в гроб, чем в смертный грех. Лучше в гроб, чем в смертный грех.
Матушка, но не было ль само грехом, пусть и не смертным, твердить такое
малому дитяти, пристроившемся на скамеечке у Ваших ног?
Мальчик сидел у ног, но не прижимался к коленям матери. Нельзя
ткнуться, ожидая ласки, круглой белокурой головой в колени женщины, что
может сказать малютке сыну: приятней мне будет увидеть тебя мертвым, чем
согрешившим одним из смертных грехов. Сказать не единожды, но много, много
раз.
Прочее было таким же, как у многих: бревиарий в руках матери,
расстегнутый на буквице, где тянут обильный невод два коричневых брата.
Востренькие черные буквы, теснящие друг дружку, где складывающиеся в слова,
а где и не слишком. Сквозняк из проема, куда кое-как втиснут стекленный
ставень - кто ж будет плотно подгонять раму, кою в любой день понадобиться
вытаскивать вновь, теперь зима, в другой замок надобно ехать со всеми окнами
и коврами. Вот и свистит сквозняк, а отодвинуться подале от окна темно,
буквы сольются кляксами. Обычный урок материнский, как у дюжин других
маленьких мальчиков, чьи родительницы сами довольно сведущи в науках, чтобы
не доверять грамоту сына сердитому монаху.
Лучше в гроб, чем в смертный грех. Лучше в гроб, чем в смертный грех.
Другим малым отрокам такого урока толмить не зададут! Суровей такой
материнский урок занятия с монахом! Монах бьет по рукам и по затылку, слова
матери разят в сердце.
Матушка, матушка, мне страшно! Я не хочу лежать серым и холодным в
сером и холодном каменном гробе, во тьме, когда со скрежетом надвинется
тяжелая крышка! Братцы и сестрицы так лежали, но Вы над ними не плакали,
матушка, неужели они умерли, чтобы не согрешить смертным грехом? Неужели
смерть послушается Вас, как слушаются все, и опередит мой грех?
Матушка, я не буду грешить смертными грехами, только не говорите сих
слов вновь!
Лучше в гроб, чем в смертный грех!
Матушка!
- Да проснись же ты наконец! - Параша сердито тянула с подруги
перину. - Уж я будила, будила... Плачешь, мечешься, а просыпаться ни в
какую!
Нелли, прикрывая ладонью глаза от солнечного зайчика, другой рукою
ухватилась за теплый край. Высвободившиеся из ночного чепца пряди ее волос
сами сверкали в утреннем свете солнечными лучиками вокруг сонного лица, в