"Елена Чудинова. Гардарика (историческая сказка) " - читать интересную книгу автора

невысокого, коренастого человека с черной острой бородой, унаследовавшего от
матери широкие скулы и смуглый цвет лица, вечно щеголявшего в ярких нарядах,
вызывал у меня сначала желание спрятаться в складках матушкиного плаща,
потом - стремление говорить дерзости. Особенно неприятны были мне глаза
князя Глеба - маленькие, бегающие, остро-черного цвета... Князь Глеб имел
тридцать лет от роду, а три десятка лет тому назад еще не были смирены
печенеги, а уж появились в степи новые кочевники - половцы. Некоторые
русские взяли тогда в жены половчанок из знатных семей в надежде отвратить
родственными союзами военную угрозу. Время показало неразумность тех планов.
Однако ж женился - не разженишься, как говаривал матери мой отец, зряшно
полагая, что я ничего не разумею по моим летам, когда речь меж ними заходила
о злобном нраве княгини Каллистраты, которую чаще кликали девичьим именем
Икча. Но когда мне сравлялось пять лет, дядя мой Яромир, князь без
княжества, помощник отца и жена его Икча-Каллистрата погибли со всей
челядью, застигнутые бурей на переправе через Днепр. Князь Глеб, имевший
пять сестер, был единственным их сыном.
С одного несуразного случая неприязнь моя к князю Глебу переросла в
отвращение. И вот ведь диковина, по-честному случай сей был князю Глебу
нимало не в укор. Шестилетком я попросился с ним и с отцом в дальнее наше
конное хозяйство. День выдался жарким даже для полуденного лета. Я
истомился, покуда отец с князем Глебом обсуждали новорожденных жеребят,
которых народилось не меньше дюжины. Только самолюбие препятствовало мне
запросить воды. Наконец, к немалой моей радости, взрослые сами обратили
вниманье на зной и выразили желанье утолить жажду. Но князь Глеб отказался
от ключевой воды, которую принесли отцу и мне, ожидая какого-то иного
напитка, по его словам, куда лучше подкрепляющего силы. Вскоре напиток
явился. В костяном роге плескалась сероватая жидкость, испускавшая обильные
пузырьки. Пахла она еще гаже, чем выглядела. Мне объяснили, что напиток
этот - забродившее кобылье молоко. Ни за что б я не решился даже попробовать
его! Между тем князь Глеб осушил рог до дна с выражением явного
удовольствия, а потом даже облизнул губы.
Впрочем, став князем, я потеплел душой к князю Глебу - все же он
оставался единственным моим родовичем.
С принятием княжения жизнь моя не во многом переменилась. Я по-прежнему
пробуждался с рассветом летом, а зимой - при свечах, а если б не пробудился,
старичок-дядька по имени Сыч (был он так дряхл, что не годился служить в
дружине) меня поднял бы без церемоний. Умывался холодной водой, поскольку уж
не считался дитятею. Затем шел я к службе в домовом нашем храме, куда вели к
княжему месту внутренние покои. После надлежало идти в трапезную, где
собралась и княжеская дружина. Единственное различие, что сидел я теперь на
отцовом месте во главе стола, тогда как прежнее мое было ниже простых
дружинников. Но от перемены моего места вкус привычных блюд - сытной каши из
дробленого зерна или мяса изюбря, запеченного на вертеле - не сделался
вкуснее. Крепкого меда или привозного греческого вина мне по-прежнему не
давали. После легкой утренней трапезы бежал я учиться. Сперва шли уроки
воинского дела, в коих у меня не было постоянного учителя - со мною
занимался тот из дружинников, кто был не занят. Нелегкие то были уроки! Но
куда денешься - стыдно плохо ездить верхом. А хороший наездник не дерет коню
нежные губы поводом, а направляет его ногами. Чтоб было довольно силы в моих
коленях, подолгу стоял я недвижим, зажавши ногами дубовый чурбан. Когда это