"Наталия Червинская. Запоздалые путешествия " - читать интересную книгу автора

отправляются в путешествия. Но мне пора ехать дальше.

* * *

По дороге в Дельфт много овец и толстых коров в тумане. В Дельфте
звонят колокола и играет шарманка, пахнет копченой рыбой и клубникой,
базарный день. Уличная еда тут - селедка, сама по себе, без хлеба. А рядом с
базарной площадью магазинчики, где в витринах сладости и печенья из
семнадцатого века, из голландских натюрмортов. Здесь пахнет кондитерскими.
Не обычными человеческими кондитерскими, а теми, небесными, платонической
идеей кондитерской, снившейся в раннем детстве.
Серебряные коньки, мальчик с пальчиком в плотине.
Детям продают фиолетовые воздушные шарики. Шарики эти улетают в небо, а
выдохшись, плавают в каналах вперемешку с крякающими утками. Через каналы
перекинуты легкие ван-гоговские белые мостики. И, конечно, вдоль каналов
множество ларьков с луковицами сувенирных тюльпанов и с бело-синим
дельфтским фарфором.
Обедаю я в закусочной среди рабочего класса: булочки с копченым угрем,
гороховый суп с черным хлебом.
Бог эту нацию не особо одарил внешностью. Костей в лице не наблюдается.
Так, ежедневные лица. Это можно увидеть и в живописи Золотого века, и у
малых голландцев заметить, если не обращать внимания на богатство всей этой
масляной краски, и на сосредоточенность живописца, и на прелести мазка и
всей этой пастозности и лессировки. Посмотрите-ка на лица. Не очень красивая
нация.

Из Дельфта в Гаагу идет трамвай. Идет он полчаса, но, видимо, есть
какая-то грань между Гаагой и Дельфтом, считающаяся сельской местностью,
потому что опять начинаются коровы, овцы, бараны. Может, потому и спится в
этой небольшой стране так глубоко: овец много, есть кого считать.
Гаага - хороший город, жаль только, что его вроде бы эвакуировали.
Людей нет, населения. Пусто, и дождь накрапывает. Иногда, впрочем, проезжает
кто-нибудь на велосипеде. Трамваи ходят. Учрежденческий город, много здесь
всяких учреждений и кафкианских международных судов.
В некоторые страны ездят пить минеральные воды, или прыгать на лыжах с
гор, или охотиться на львов с фотоаппаратом. В Голландию надо ездить спать.
Спишь в этой Гааге, как на гагачьем пуху. Комната белая в маленькой
гостинице. Тихо: улицы-то пустые, только трамваи позванивают. А кровать
сияет, особенно простыни. Чистые такие, будто их в корыте стирали, на
стиральной доске терли и утюгом гладили. Толстые и шершавые. Занавески на
окнах вишневые, из панбархата. Картинки на стенах, выложеные из цветной
фольги, из крашеных серебряных бумажек: фрукты, цветочки - но почему-то не
противно.
И спишь, и во сне тебе снится, что ты спишь... Целые сугробы сна,
переходящие один в другой, как белые овцы, как небо из окна самолета...
уснул обратно в детство, начитавшись книжек до одурения, и снится про
вычитанные далекие места, и снится, что еще есть дальние, чужие,
необъезженные страны.

* * *