"Михаил Черненко. Чужие и свои " - читать интересную книгу автора

Иванович Сергеев, но отчество - это сейчас никому не нужно, и чтоб я его
звал просто Мишей. "Вы взрослый, неудобно". Он усмехнулся и сказал, что
неудобно штаны через голову надевать. Но если мне это важно, то можно для
начала называть его дядей Мишей. А вообще же - помалкивать и слушаться.

Довольно долго ничего не происходило, только прибавлялось народу. Потом
стали выпускать через другие двери во двор. Там оказался железнодорожный
путь, и на нем стоял состав - товарные вагоны с открытыми дверями и дощатым
настилом внутри и несколько вагонов от пригородного поезда; до войны они
назывались дачными. Вдоль поезда расхаживают немецкие солдаты и офицеры,
почти все без оружия; разговаривают друг с другом, смеются. В общем,
выглядело все это довольно легкомысленно, на охрану не очень похоже. Только
один толстенький капитан суетился, кого-то подзывал, что-то приказывал то
одному, то другому солдату. Солдат сразу вскидывался, выкрикивал: "Jawohl,
Herr Hauptmann!" - и вприпрыжку, звеня привешенным на поясе котелком, бежал
исполнять приказанное.
Возле вагонов я увидел девочку из нашей школы, мы молча переглянулись.
Потом обнаружилась еще тетка из соседнего дома, которая хмуро на меня
уставилась, но ничего не сказала. Молодой довольно противный дядька из
компании Михаила Ивановича, тыча в мою сторону пальцем, стал объяснять
немецкими словами тому капитану, что вот, дескать, этот мальчик может
перевести, когда вам понадобится. Тот пробурчал "Ja-ja!", дальше слушать не
стал и убежал куда-то. Капитан этот был начальником эшелона, а остальные
военные, потом это стало понятно, просто отпускники; в немецкой армии
солдатам и офицерам полагался отпуск. Кажется, с фронта домой раз в полгода
на две недели.

Когда началась посадка, Сергеев позвал меня за собой, и мы залезли в
дачный вагон, вместе с его компанией. Вдоль состава бегал унтер-офицер с
двумя или тремя солдатами, в каждом вагоне назначали старшего и
пересчитывали людей. Унтер [29] записывал и выкрикивал кому-то числа -
сверяли, наверное, сколько получается "пассажиров". Все это продолжалось
довольно долго, начало темнеть. Мы с дядей Мишей тихо сидели рядом. В конце
концов эшелон тронулся, но очень скоро опять остановился. Отсюда было видно,
что это недалеко от вокзала, вернее, от его обгорелых развалин - вокзал
взорвали наши перед уходом Красной Армии из Харькова.
Опять довольно долго стояли, а когда стало уже совсем темно, наверное
около полуночи, началась воздушная тревога - прилетели наши. Где-то высоко
вспыхивала вдруг осветительная бомба, спускающаяся на парашюте, и вокруг
становилось светло; были хорошо видны рельсы, стрелки и уцелевшие
железнодорожные постройки. Грохали взрывы, где-то стреляли зенитки. Видеть и
слышать, как наши бомбят станцию, было приятно. Дядя Миша Сергеев толкал
меня локтем в бок и бормотал тихонько: "Видал? Вот так их! Эх, вдруг бы
завтра..."
Через сколько-то времени самолеты улетели и пальба вокруг прекратилась.
Вскоре эшелон тронулся. А про начинающееся наступление Красной Армии на
Харьков в мае 42-го года, которое закончится поражением, и многие-многие
тысячи погибнут или будут взяты немцами в плен, мы тогда ничего, конечно, не
знали.
Поезд шел, нами никто не интересовался, и скоро я заснул сидя. А когда