"Эмиль Чоран. Признания и проклятия " - читать интересную книгу автора

нереализованным. Провидение замечательно все устроило: пусть каждый
извлекает выгоду и славу из величия своей разбитой души.

Остаться тождественным самому себе - именно с этой целью, как
утверждает "Зогар", Бог создал человека и заповедал ему хранить верность
древу жизни. Однако тот предпочел другое дерево, произраставшее в "области
вариаций". А его грехопадение? Безумная жажда перемен, плод любопытства -
вот где источник всех несчастий. Вот так то, что для первого из нас было
всего лишь блажью, стало для всех нас законом.

Толика жалости есть в любой форме привязанности: и в любви, и даже в
дружбе, - исключая, впрочем, восхищение.

Выйти невредимым из жизни - такое могло бы случиться, но не случается,
вероятно, никогда.

Бедствие, произошедшее слишком недавно, имеет то неудобство, что мешает
нам разглядеть его положительные стороны.

В прошлом веке о любви и о музыке лучше всего говорили Шопенгауэр и
Ницше. Однако и тот, и другой были завсегдатаями борделей, а что касается
музыкальных пристрастий, то первый был без ума от Россини, а второй - от
Бизе.

Случайно повстречав Л., я сказал ему, что соперничество между святыми
было самым яростным и самым тайным из всех соперничеств. Он попросил меня
привести примеры - в тот момент я не смог найти ни одного, да и теперь не
нахожу. И все-таки этот факт кажется мне доказанным...

Сознание: сумма всех наших переживаний, начиная с рождения и до
нынешнего состояния. Те переживания исчезли; сознание осталось - но оно
утратило свои истоки... оно даже не подозревает о них.

Меланхолия питает сама себя, вот почему она не способна обновляться.

В Талмуде есть поразительное утверждение: "Чем больше людей, тем больше
образов божественного в мире".
Возможно, так оно было во времена, когда было высказано это замечание,
которое ныне опровергается всем, что мы видим, и будет опровергаться еще
больше тем, что мы увидим в будущем.

Я надеялся еще при жизни увидеть исчезновение рода человеческого. Но
боги оказались против меня.

Я счастлив, лишь когда замыслил отречься от чего-то и готовлюсь к
этому. Все остальное - досада и суета. Отречение - дело нелегкое. Однако
даже стремление к нему приносит покой. Стремление? Одной только мысли об
отречении достаточно, чтобы у вас появилась иллюзия, будто вы стали другим,
и эта иллюзия - самая сладкая и в то же время самая обманчивая из побед.