"Герман Чижевский. В дебрях времени (Палеонтологическая фантазия)" - читать интересную книгу автора

пружины медвежьего капкана, а может быть, и еще больше. Вереница острых
зубов, обрамляющих пасть, или раздробит мне кости, или чулком снимет с них
мускулы... А в здешнем климате даже легкая царапина в несколько часов
превратится в гноящуюся рану.
Исполненная неподвижности задумчивость стегоцефалов навела меня на
мысль: всегда ли они сознают, когда что-либо попадает им в пасть. Мне
пришлось видеть, с какой неуловимой стремительностью захлопывалась пасть
стегоцефалов. Это происходило словно автоматически, без участия их
"сознания", и мечтательное выражение так и не исчезало с их морд.
Я немного сбился с пути и в поисках машины вышел к болоту, уходившему
на сотни метров в темную глубину леса из полузатопленных сигиллярий.
Здесь я был свидетелем картины, какую никому и никогда еще не
приходилось наблюдать. Я оказался в настоящем "раю амфибий". Болото кишело
ими. Поваленные стволы создавали нечто вроде помостов, на которых, словно
мухи, сидели амфибии. Одни из них неподвижными, ярко размалеванными
чучелами высовывались из воды, и только ритмичная пульсация горлового
мешка говорила о том, что это живые существа. Другие с характерной для
амфибий и рептилий внезапной сменой покоя и стремительного движения то
быстро семенили, загребая лапами по полусгнившим бревнам, то застывали,
будто примеряясь для следующего броска. Разноголосые булькающие и похожие
на мычание звуки не умолкали на этом "амфибном курорте".
Я вернулся к Машине времени. Она вся была изукрашена брызгами тины и
грязными следами четырехпалых лап.
На востоке, разгоняя полумрак, в побледневших скачущих бликах пламени
извергающегося вулкана всходило солнце. С чувством облегчения, весь в
грязи, перепачканный и промокший, я взобрался на Машигу и без сил упал в
кресло... Только через час я смог взяться за рычаги и продолжать свое
путешествие.


В НЕДРАХ ОТЖИВАЮЩЕГО МИРА

В каменноугольном периоде климат Земли был жаркий и влажный -
парниковый. Плоские берега материков были заболоченными и низменными. На
них поднимались гигантские леса, почти затопленные пресными и морскими
водами. Эти сумрачные пышные леса представляли как бы промежуточную среду
между водой и сушей.
Именно такая среда могла взрастить громадных родичей теперешней
лягушки, древнейших амфибий-стегоцефалов. Мы уже знаем, что эти существа
прибегали к пассивному способу питания. Они подстерегали добычу, лежа в
болотах с распахнутыми пастями, - настоящие живые капканы с огромными
челюстями, покрытыми по краям рядами мелких зубов, и с редкими, но
крупными колющими зубами на нёбе.
Организм амфибий словно остановился на полдороге между чисто водным
существованием и сухопутным. Голая кожа не защищала их организм от
высыхания, и они должны были оставаться в сырых местах. Они не могли
размножаться без воды, поскольку их яйца и личинки развиваются лишь в
воде. Они вообще не могли жить без воды, потому что в начальный период
жизни дышали жабрами и только потом, в зрелом возрасте, переходили на
легочное дыхание.