"Герман Чижевский. Зыбкое марево атолла (Фантастический рассказ)" - читать интересную книгу автора

вахтенный, у кока отлегло от сердца. Шкипер, по его мнению, показал себя
умным человеком. Оставалось неясным лишь, что предпринять дальше.
"Я обязан был предупредить мистера Холта, - размышлял он, подавляя
подкравшийся очередной зевок, раздиравший сжатые челюсти, - а остальное он
сделает сам. Он уж, конечно, знает, что предпринять в таких
обстоятельствах".
Глубокая и искренняя вера Грегори в неограниченные возможности шкипера в
общем нравилась Холту, хотя случалось, особенно перед воскресной молитвой,
он задумывался над степенью преданности кока, но так никогда и не мог
решить, следует ли считать его наивным чудаком или ловким нахалом. Иногда
он глубоко презирал его, иногда, когда бывал в духе, испытывал потребность
поболтать с ним как со старым другом.
Поставив в известность шкипера о зловещих симптомах сонливости, Грегори,
значительно успокоенный, направился в свою каюту, У трапа он снова
столкнулся с Мак-Гинити. В руках тот держал небольшой белый саквояж.
- Мистер Грегори! - обратился к нему доктор, попыхивая коричневой
индийской сигаретой и опуская саквояж на палубу. - Вы не находите, что и у
вас пошаливают нервы? Может, мне заглянуть и к вам?
- Не нахожу, - обиженно буркнул кок, стараясь проскользнуть между доктором
и световым люком к трапу.
Доктор был моложав, но его темя уже отражало свет лампы, как зеркало.
Взявшись за медный поручень, Грегори вдруг круто повернулся.
- Сэр, - сказал он, стараясь придать голосу оттенок безразличия и
независимости, - сэр, мне предстоит эту ночь работать, а меня здорово
клонит ко сну... Вот если бы вы...
"Этот док просто дурень, - заключил Грегори мгновение спустя, - он мог бы
и не свистеть, когда ему говорят дело!"
Раздосадованный, поминутно прикрывая рукой зевок, кок ворвался в свою
каюту и, проклиная мысленно доктора, разлегся в чем был на неприбранной
койке.
В половине одиннадцатого вечера Марби Кэйл стряхнул наконец оцепенение, в
котором пребывал последние часы, и заглянул сначала к Коферу, затем к
Корде. Он застал их погруженными в глубокую задумчивость и готовыми к
любым неожиданностям: оба облачились в пробковые пояса. Это несколько
развеселило Кэйла. И все же они просидели около часа в молчании, не
зажигая огня. Только сигареты, как тлеющие угли, розовыми отсветами
освещали сосредоточенные лица. Гулкие шлепки волн, разбивавшихся о борт
шхуны, воспринимались ими в эти безмолвные минуты почти как единственное,
что осталось от многообразного мира.
- Или мы выйдем на свежий воздух, или один за другим уснем, - сонно
пробормотал наконец Корда.
Огонек его сигареты вдруг осветил зияющую пустоту его рта. Раздался
негромкий зевок. Багровый уголек описал в воздухе замысловатую кривую и
повис над полом на уровне сиденья стула.
- И вправду мы что-то засиделись, - поддержал его Марби Кэйл, и кресло
мелодично пропело, когда он высвободил из его недр свое тощее тело.
- Включите свет, - сказал Кофер, ощупью направляясь к двери.
- Стоит ли включать на полминуты? - возразил почему-то Корда и повернул к
Коферу блестевшее лицо, которое казалось бледным при сероватом свете, едва
сочившемся в круглый глаз иллюминатора.