"Владимир Чивилихин. Пестрый камень" - читать интересную книгу автора

сообразил, что Арстанбек задумал обрушить его, чтоб стронуть лавину. Мы
хорошо привязались и начали прокапывать траншею с двух сторон. Снег был
плотный, твердый, будто утоптанный, приходилось его насекать. Я работал
без оглядки, решив во что бы то ни стало прорыть траншею дальше середины
карниза. Потом Арстанбек крикнул: "Веревку мотай!" Я подумал, что надо
вылазить, а он, оказывается, увидел веревочные кольца на снегу и забоялся
несчастья - если сорвусь вниз, то будет метров пятнадцать свободного
падения, и я переломлю себе позвоночник.
Работали около часа. Я копал, а сам все думал: "Чего это такого не
хватает, что было недавно?" Потом догадался: в горах стояла полнейшая
тишина, внизу прервался шум машин, люди приготовились к лавине. Траншея
наша подавалась, но Зарлыков, появившись надо мной, сказал, что надо
глубже. А глубже копать было боязно - казалось, лопата вот-вот нырнет в
пустоту. Я все же обогнал напарника - чуть ли не две трети карниза прошел
и заслужил комплимент: "Бульдозер, не парень!" Потом Зарлыков выстрелил из
ракетницы, дождался со станции ответного сигнала, и мы взялись за трос.
Распустили его по дну траншеи, начали пилить снег гайками, резать тросом.
Зарлыков еще раз прошелся по траншее с лопатой, втыкая ее глубоко, от
души. В двух местах пробил насквозь. Знаешь, со стороны было жутковато
наблюдать за этим, и я уже не понимал, на чем держится такая огромная и
тяжелая гора снега, почему не рухнет.
Снова взялись пилить и хлопать тросом. И вот Арстанбек закричал:
"Готовьсь!" Как-то неожиданно карниз чуть слышно заскрипел и начал
медленно отваливаться. Я кинул повыше лопату, вцепился в веревку, уперся
ногами в проступающий из-под снега камень. Многотонная глыбища оторвалась
целиком и беззвучно скрылась. Потом под скалой послышался какой-то
утробный вздох. И в ту же секунду задвигалось все внизу, смешалось,
зашумело, загрохотало. Массы снега ринулись вниз по лотку, стронули
камень, и грохот стократ усилился в скальном кармане. "Жакши! - кричал мне
Арстанбек. - Эх, хорошо, Валера!"
Сквозь метель все же было видно, как лавина разгонялась по крутизне
лотка, вспухала иногда, потом проваливалась, скрывалась за скалами и
вскоре совсем исчезла, только шум ее, приглушенный расстоянием,
докатывался до нас ровной волной.
Назад, уже в сумерках, я шел счастливый и гордый, вполне довольный
прошедшим днем, чего со мной давненько не бывало. А недалеко от станции
нас встретили ребята, искупали в снегу, сообщили, что внизу все в порядке,
хотя лавина оказалась неожиданно грозной и объемистой - спрессованный снег
запечатал проход к аварийному бензохранилищу. Арстанбек в ответ на эту
информацию затрубил носом какую-то киргизскую мелодию.
Все! Ручка уже плохо держится в пальцах, глаза слипаются, а мне рано
вставать - кухарничаю. Гоша, между прочим, зашел к нам однажды ночью и
спросил меня: "Что это ты все пишешь?" Пришлось в общих чертах рассказать
о наших обстоятельствах. "Лишнего не пиши", - намекнул он. "А я не знаю
ничего лишнего", - сказал я. И один раз Арстанбек долго смотрел, как я
пишу, потом сказал: "А мы так жениться будем, без писанины". Силен?


Ребята любят, когда я дежурю на кухне - все чего-нибудь придумаю такое.
Прошлый раз докопался в складе до ящика с песком, в котором надежно