"Владимир Чивилихин. Пестрый камень" - читать интересную книгу автора

хранилась свежая морковка. Если б ты знала, какие морковные пирожки
получились! Это я говорю без авторского самохвальства, а просто
подытоживаю общее впечатление. У Гоши, когда он недоверчиво проглотил
первый пирог, даже алчно заблестели глаза.
Здесь замечательная русская печь, но до меня она была неиспользованным
резервом. Хлеб-то мы носим из пекарни рудника, а под горячим сводом чудно
упревает гречневая каша, и пирожки получаются такими румяными! Даже щи из
консервированной капусты становятся в ней совсем другими, чем на плите:
духовито-пламенными, проваристыми, необыкновенно вкусными, особенно когда
сядешь за стол с мороза. И знаешь, если мы с тобой будем жить вместе, я бы
хотел иметь в доме такую печь, подружил бы тебя с этим изумительным
изобретением - русской печью-матушкой.
Но все это между прочим. Напишу о главных событиях последних дней. На
этот раз мой кухонный подвиг не состоялся. Опять снег пошел, правда, без
ветра, но очень обильный, а для этого района Киргизии характерны лавины из
свежего снега. Почти полных три дня все мы, кроме дежурного
радиста-наблюдателя, лазили по лоткам, изучая снегосборные участки. Ели
всухомятку, только я в первый день сбегал на станцию и притащил ребятам
большую баклагу с крепчайшим и сладчайшим чаем: он был еще горячим, когда
я добрался до склона, и ребята меня качнули за него и опять бросили в
сугроб - тут, оказывается, такой обычай.
Все эти три дня валил тихий, пушистый снег, как будто где-нибудь в
густой тайге. Временами прояснивало, потом видимость снова исчезла,
скрывались за летучей плотной сеткой вершины гор, далекие белые хребты,
ущелья. В эти дни спустили взрывами две лавины - одну в карнизе, другую в
снегосборе. Третья сошла сама, но предупреждение на нее мы успели дать.
Самое неприятное произошло этой ночью - прервалась телефонная связь с
"хозяевами". Мы до утра не знали, в чем дело, пережили несколько очень
неприятных часов. Меня разбудил Гоша и посадил за рацию. Я кое-как
связался с радиостанцией рудника, но там было как будто все в порядке,
однако через час сообщили, что ночью без предупреждения мы спустили (мы
спустили!) приличную лавину, которая перерезала телефонную линию. Когда
забрезжил свет, Гоша с двумя ребятами поспешил на склон. Они вскоре
вернулись, с нетерпением ворвались ко мне в рубку. А еще через полчаса
постоянная связь была налажена.
В 9:00 главный "хозяин", начальник рудника, грохочущим, как лавина,
голосом напустился на нашего по телефону. Что мог ответить Гоша? Он просто
пригласил "хозяина" к нам: полюбопытствовать, как мы тут бездельничаем и
зря жуем народный хлеб. Потом они помирились. Я слышал, как Гоша говорил:
"Полночи не спали? Да ну! А я могу кемарить по шестнадцать часов подряд".
Шутник. Мы-то знали, что Гоша не спал уже 39 часов и поставил тем самым
рекорд станции. Он вообще у нас мало спит.
Днем все отоспались - снег перестал, мы выдали горнякам гарантию. К
сожалению, плохо натопили, так как все валились с ног. Было прохладно, и
мне все время снилась лавина, обдающая меня своим мертвым дыханием. Но
ребята храпели так, что я иногда просыпался. А потом приснился склон,
будто бы мы с тобой идем по нему, железно соблюдая все правила, как
настоящие высокогорники, умеющие не рисковать зря, но снег под ногами
неожиданно пополз, и я очнулся.