"Владимир Чивилихин. Про Клаву Иванову" - читать интересную книгу автора

уж хлопотливо носились по лесу. А когда налетел ветер на березняк под
горой, он ожил, засветился весь, зарябел и зашумел, словно тысячи
ребятишек захлопали в ладошки.
Я-то с Глухарем ушел тогда подальше от шума - заядлые рыбаки, мы не
могли случая упустить, хотя знали, что в речонке, текущей под Анисимовой
горой, ничего, можно сказать, не водилось. Однако нам было хорошо - от
тихой воды, от леса, от тепла. Мы выпили по маленькой и задумчиво смотрели
на недвижимые поплавки. Вот Глухарь понаблюдал, как ветер касается глубин
леса, негромко заговорил:
- Тайга-а-а. Всех питает, и в тайге человек возвращается к свому
исходу... Я перебил тебя, Петр? Говори, говори, будто я слышу, - может,
чего и пойму по губам? Говори!
Но я молчал.
- А что ты так долго не женишься, Петр? - спросил Глухарь. - А?
Помню, я засмеялся и махнул рукой.
- Ты не маши, а отвечай! - заворчал старик. - Почему не женишься?
- Не встретил, - сказал я.
- Не понимаю, - подосадовал Глухарь и протянул мне блокнот с
карандашом.
"Не встретил", - написал я.
- Это причина, - заглянув в блокнот, серьезно проговорил Глухарь. - Что
ты там еще пишешь?
Я задумался, вспомнив сестренку; пора бы ей денег послать в
Новосибирск, да и съездить к ней не мешало, с зимы не был.
- Да-а-а, - протянул Глухарь. - Сестру, тоже надо было поднять, Петр...
Тащи!
Дернул я удочку, и мы засмеялись - рыбка была маленькая, смотреть не на
что. Глухарь ловко поймал мою леску, осторожно снял добычу с крючка,
опустил в речку.
- Эта пусть еще поживет... Может, пойдем к народу?
Массовка шла своим чередом. Кое-кто из деповских приложился с утра, и
уже слышался возбужденный говор, нестройные запевки. И тут я скажу про
песни, потому что очень уж люблю, когда деповские поют. Я не про те песни
говорю, что появляются каждый год, - новое тоже в охотку поется, и не про
те, что заводят по пьяной лавочке, когда уж ничего путного не приходит и
голову.
Мне нравится, когда наши поют старинные сибирские песни. А делают они
это серьезно, истово, будто молятся. И на самых обыкновенных семейных
вечерах или когда соседи соберутся в складчину, голоса можно встретить, да
еще какие! И командир всегда находится, которого вдруг слушаются все. А
нашего токаря Еремея Ластушкина даже специально зовут в гости, чтоб он
преподнес какую-нибудь старую и редкую песню. И вот, как подойдет время,
прищурится он или прикроет ладонью глаза и начнет осторожно, едва слышно и
как бы рассказывая:

По пыльной дороге телега несется...

Все замрут, смотрят на него, ждут, когда он подаст знак, а Еремей чуть
погромче и в другом уже, песенном ключе: