"Владимир Чивилихин. Про Клаву Иванову" - читать интересную книгу автора

тенниске. Он оглядел зал - и прямо к ней. От его взгляда она убрала ноги
под стул, сжалась вся, но Петька властно взял ее за руку. Отмытый, он
оказался рыжеватым, даже немного с краснинкой, а зубы у него были не
такими большими, как раньше казалось.
Спирин сильно выкаблучивал в танце, зачем-то дергал ее, а она путалась
ногами и краснела. Если он уходил в коридор курить, то ее уже почему-то
никто не приглашал. Только подошел один раз Федя, но Спирин тут же
вернулся, схватил его за плечо и прошипел:
- Отвали, понял?
- Что-что? - спросил Федя.
- Моя она. Понял?
- Да? А я думал, общая.
- А ну выйдем поговорим! Фуфло! А ну выйдем!
Но Федя не захотел говорить. Спирин плотно схватил своей длинной рукой
Клавину неподатливую спину, потянул в зал. Девушка постепенно
приспособилась к его фигурам, ничего в них сложного не было. И даже голову
подняла, чтоб смотреть вокруг, как другие девчата, но видела только его
кадыкастую, не пробритую как следует шею.
А после танцев Спирин задержал ее у раздевалки, хотя она изо всех сил
рвалась к подругам.
- Щас пойдешь, щас, - снисходительно говорил он, крепко держа ее за
руки и улыбаясь; от него плохо пахло табаком. - Кто теперь тронет тебя,
мне скажи. Ясно?
- А кто меня трогать будет? - Со страхом Клава рассматривала его
хулиганские руки - на них были наколоты кинжал, сердце, бутылка водки и
надписи: "Что нас губит", "Нет щастя в жизни", "Петя с 37 года". Клава
едва вырвалась. Как она завтра войдет в цех? Все уже, конечно, знают, чья
она ухажерка.
К лету станок ее будто другим сделался. Всю весну он ознеблял правую
руку и пригибал девчонку книзу. А мелкие детали вырывались из-под сверла,
как живые, их надо было хорошо держать, а к обеду она не владала и левой
рукой. Но потом руки попривыкли, да и спина не болела уже.
Станочек был старше ее раза в три. Он порядочно потрудился на своем
веку и уже весь трясся от натуги, когда Клава нажимала на сверло. Однако
дело свое нехитрое он делал исправно, и Клава полюбила его даже, как она
любила и жалела в деревне стариков, которым пора бы уже на покой, а они
безответно работают на конюшне и в поле.
Вечерами ходила она с Тамаркой на перрон и в кино. В жизни нашего
Перелома кино занимает большое место, а это Клаве было на руку - всю жизнь
мечтала, чтоб не пропускать ни одной картины. Раз во время журнала
пробрался по ряду Спирин, согнал кого-то и сел рядом с Клавой. На экран
смотрел плохо, гнулся сбоку, жарко дышал и перебирал, тискал ее тонкие
горячие пальцы.
Ну зачем она пошла тогда на эту проклятую массовку! Было тем
воскресеньем душно в поселке. Деповские собрались у клуба и двинулись к
Анисимовой горе кто пешком, кто на мотоциклах-велосипедах. Сзади ехала
орсовская машина с буфетом и баянистом. Лес стоял живой, зеленый, как
вокруг деревни. А цветов-то! Огоньки на еланьках, медунки под кустами,
кандыки где ни попадя. Хорошо! Чтобы рвать цветы, надо было сгонять с них
пчел. Пахло пасекой. И птицы, видать, только что вывели, потому что больно