"Юрий Иванович Чирков. А было все так..." - читать интересную книгу автора

что из-за этих даров старик весь вечер был сытый и довольный и для него
такая легкая смерть - избавление. Все равно было очень грустно.
История с посылкой Гедройца тронула многих, и ее часто пересказывали
как пример жестокосердия судьбы.
В одно из ночных дежурств в перевязочной, где сидят дежурные, появился
Леонид Тимофеевич в парадном халате и сказал, что сейчас доставят в
спецпалату двух заключенных из политизолятора и я должен закрыть дверь и
никого не выпускать из отделения в коридор. Титов сбежал вниз, а я замер у
лестницы за столбом. Внизу послышались шаги, и почти бесшумно по лестнице
стала подниматься процессия: впереди шел Титов, за ним трое тюремщиков несли
человека с запрокинутой головой. Обращенное к потолку лицо с запавшими
глазами казалось безжизненным. Следом несли второго, далее виднелись фуражки
начальства и седая голова профессора Тюрка Густава Адольфовича.
Леонид Тимофеевич, увидев меня, сделал страшные глаза, и я шмыгнул за
дверь. Все прошли в спецпалату, перед которой поставили часового. Затем
начальство ушло. Вскорости ко мне пришел Леонид Тимофеевич и, видя, что я
сгораю от любопытства, тихо сказал:
- Они выдержали 36 суток голодовки и добились своего. Жизнь в них чуть
теплится.
- Кто они?- также тихо спросил я.
- Они люди с сильной волей. Они терпели 36 дней, пока их организм
пожирал сам себя, и не сдались, хотя в любой миг могли прервать голодовку.
Титов подергал эспаньолку и добавил еще тише:
- Их не только уговаривали каждый день снять голодовку, но и подносили
ко рту белые сухарики, шоколад, сыр. Они все перенесли.
Остаток ночи я думал о непреклонности этих таинственных людей и
примерил к себе их поведение. Мне захотелось испробовать голодовку,
проверить свою силу воли и выдержку. Испытывал же себя Рахметов - герой
Чернышевского. Только испытания Рахметова казались мне теперь детской игрой
по сравнению с 36-суточной голодовкой, по существу, с медленным
самоуничтожением.
Прошло несколько дней, состояние больных в спецпалате улучшилось, их
кормили через каждые три часа. Сначала молоком с сахаром и маслом, потом
добавили белые сухари, затем - бульон. Еду из кухни передавали тюремщику, а
тот относил в палату, где первые дни почти все время был профессор Тюрк.
Когда у меня началась дневная смена, в режиме спецпалаты произошли
изменения: уборщику разрешили заходить в палату для уборки, выноса уток и
судна, санитару разрешили измерять температуру и вносить еду, но все это в
присутствии тюремщика и с запрещением разговоров.
Шел уже шестой день после снятия голодовки, когда я впервые увидел их в
палате. Больные еще были очень истощены, но уже пытались садиться на койках.
Через несколько дней часового сняли. Леонид Тимофеевич сказал, что они снова
хотели возобновить голодовку, если им не ослабят режим.
Оказывается, они начали голодовку из-за того, что их лишили газет.
Когда они проголодали 12 суток, то решили, что получение газет через
голодовку - это слишком дорогая цена, и потребовали перевести их из
изолятора на открытый политрежим. Им сразу же разрешили газеты, но было уже
поздно, и голодовка пошла под лозунгом: свобода или смерть, и никакие
уговоры и искушения, о которых рассказывал Леонид Тимофеевич, не могли
поколебать их решение.