"Юрий Иванович Чирков. А было все так..." - читать интересную книгу автора

мертвой хваткой схватило мою правую ногу ниже колена, прервав мою прогулку.
На полу справа нечто невообразимое держало меня за ногу, стоя на трех
конечностях, почти касаясь грудью пола и вывернув вверх лицо с оскаленным
ртом и мертвыми глазами. Голое истощенное тело, трупный запах, усиливающаяся
хватка. Я отчаянно закричал, закрыв глаза, и кричал так громко и ужасно, что
не только Лемпинен проснулся, но и выскочили из палат некоторые больные, а
со второго этажа прибежали Гофман и дежурный врач. Лемпинен освободил меня
от железной хватки мертвеца, схватил его на руки и куда-то унес, а меня
отпаивали валерьянкой, совали в нос нашатырный спирт.
Оказалось, что Лемпинен в спешке раздачи ужина забыл повернуть ключ в
двери, и, когда все стихло, психбольной № 2 неслышно вышел из камеры,
спрятался в печную нишу за дверь, а затем решил со мной пообщаться. По
рассказам Леонида Тимофеевича и других, этот сумасшедший был фронтовой
офицер царской армии - Василий Георгиевич Телегин, георгиевский кавалер,
награжденный Брусиловым. В начале 30-х годов работал лесничим. Когда бывших
офицеров стали вылавливать, его арестовали, дали десять лет и отправили в
ББЛаг (Беломорско-Балтийский лагерь), в Сегежу. Он бежал. По следу пошли
собачники. Телегин спрятался в торфяном болоте, погружаясь почти с головой в
холодную торфяную жижу, но собаки его обнаружили и сильно порвали, да и
стрелки побили. Он потерял рассудок, его отправили в Соловки. Телегин был
тихий сумасшедший, дар речи он потерял, иногда лаял или выл и постепенно
доходил. Лемпинен звал его Васькой.
Утром, во время смены дежурств, на меня обрушилось новое испытание.
Начался приступ у людоедки Харитины. Эта еще молодая сильная женщина начала
вопить, биться в двери. Лемпинен пошел ее усмирять и вернулся с
окровавленным лицом. Харитина вопила на весь лазарет. Леонид Тимофеевич
приказал завхозу образовать отряд для ее подавления. И вот Лемпинен, завхоз,
дворник, дежурный лекпом и я с веревками и матрацами ворвались к ней в
камеру, где она, совершенно голая, кинулась на Лемпинена, но он, как щитом,
прикрылся матрацем, и все навалились на нее, стали привязывать к койке,
прибитой к полу и стене.
Сила Харитины была необыкновенная, нас пятерых она отшвыривала,
сбрасывала с себя, кого-то покусала. Наконец ее привязали. У всех дрожали
руки, а Харитина хрипло выла, на губах ее кипела пена. Ей сделали
внутримышечное вливание наркотика, и она стала засыпать.
В Соловках в то время находилось около ста женщин, которые в голодные
32-й и 33-й годы были обвинены в людоедстве или соучастии. Мужчин в таких
случаях расстреливали, а женщинам давали по десять лет и упрятывали
подальше. В Соловках они находились на закрытом режиме на островке Малая
Муксолма. Харитина была одна из них, но, как помешанная, содержалась в
лазарете.
Пришел Дудкевич и сказал, что это только начало, потому что дни
менструаций у нее сопровождаются приступами бешенства. С меня было довольно.
Я снял свой разорванный в битве халат и пошел к Титову.
- Лучше я в лесу замерзну, чем еще день проработаю здесь, - грустно
заявил я Леониду Тимофеевичу и ушел из лазарета.
Я не мог идти спать в камеру и пошел бродить по кремлю, уже
запорошенному снегом. Кончается октябрь. Скоро будет полгода со дня ареста.
Всего полгода! А казалось, что прошло много лет. И сколько же было пережито
за это время. Я пошел в парикмахерскую к Катаоке, попросил постричь меня и