"Игорь Чиннов. Собрание сочинений: В 2 т. Т.1: Стихотворения " - читать интересную книгу автора

Чиннов любит жизнь и ненавидит смерть. Противопоставлением этих двух
понятий, этих двух чувств заполнено его по этическое пространство. Валерий
Перелешин называл Чиннова самым трагическим поэтом нашего времени. Заметьте,
не грустным, не мрачным. Трагическим. Трагедия - это всегда действие,
конфликт, противостояние. Лирическому герою Чиннова не удается ни на
мгновение успокоиться, смириться, обрести статус кво. Самые чудесные картины
земной жизни омрачены намеком на их бренность. И это заставляет нас вместе с
поэтом особенно остро чувствовать сладость и краткость жизни. А самые
мрачные, безнадежные мысли о смерти освещены надеждой на вечную жизнь. И мы
тоже начинаем отчаянно надеяться, что "конец не конец" и что душа, "ванька-
встанька", все же воспарит и воссияет.
Но даже если и так, если воспарит, - что мне, смертному, от этого?
Могу ли я быть счастлив, обретя эту веру? Моя личность, мое
человеческое "я" - разве это и есть моя душа? Чиннову кажется, что нет. И
будущее этих двух персонажей он видит по-разному. Если кто-то и поселится в
"уютном уголке небытия", то это будет как раз душа, неведомый "тот, который
бы когда-то я". А человеческая личность, увы, неотделима от на шей бренной
оболочки.
Потому не удивительно, что душа - загадочная и, кажется, даже
бессмертная - самый интересный собеседник для поэта. Он называет ее
душонкой-Аленушкой и просит: "Хоть бы рассказала ты мне хоть раз, как сияет
вечно музыка сфер..." К ней он обращается во многих стихах. Это блестящая
находка. У Чиннова в стихах столько находок, столько фантазии - как ни у
одного другого поэта. Если ты хочешь, чтобы тебя слушали, - говори
интересно. Чиннову это удается. Но при этом иногда он бывает очень сдержан,
даже скрытен.
Чиннов не посвящает нас в слишком личную для каждого человека тайну его
отношений с Богом. Прямых обращений к Всевышнему в стихах у Чиннова почти
нет. Они остаются как бы за кадром. Автор выдает нам лишь результат - "не
отвечает небо". И с грустной иронией констатирует: "В тени молчания Господня
я поживаю понемногу".
Зато с еще одним персонажем из созданного им виртуального мира Чиннов
накоротке. Это Судьба. К ней поэт относится без особого почтения и бывает с
ней то ласков: "Судьба моя, Судьбинушка", то насмешлив: "О Планида-Судьба,
поминдальничай, полимонничай, поапельсинничай". Судьбой своей он не очень-то
доволен и порой величает ее "Дурехой Ивановной".
Вот, собственно, и все собеседники поэта. Сама их "условность"
позволяет автору быть шутливым и ироничным, даже когда речь идет, в
общем-то, об очень серьезных вещах.
С людьми Чиннов предпочитает не разговаривать. Поэзия его почти
безлюдна. Редко-редко он беседует с себе подобными. И, как правило, в
результате получаются очень грустные стихи: "Ну что же - не хочешь, не
надо", "Я с тобой не поеду", "Милый друг, спасибо за молчание"...
Об одиночестве человека и поэта так много писали, особенно в эмиграции,
что для Чиннова это запретная тема. "Сколько же можно все об одном и том
же!" Ощущение одиночества становится в его стихах частью поэтической ткани,
фоном, объективной реальностью. Высказываться на эту тему поэт позволяет
себе или иронически: "Мне с тобой, дружок-сосед, даже не о чем молчать". Или
сухо, констатируя: "Пора понять, что не на что надеяться", - то есть
эмигрантскому поэту на читателя. На саму возможность его появления.