"Борис Дмитриевич Четвериков. Человек-легенда (Котовский, Книга 1)" - читать интересную книгу автора

всеми, кто мучит и терзает бедняков.
Эти мысли были бесформенны, Котовский шел на ощупь, своим собственным
опытом, своими побуждениями и чувствами. Он только осознал, что навсегда
связывает судьбу с обездоленными. Он только понял, что будет бороться
всеми средствами со сворой сытых, самодовольных, облеченных властью, со
Скоповским и Семиградовым, с тем хозяйчиком, который выбросил на улицу
Ивана Павловича, с купцом Гершковичем и всеми другими пауками-кровососами.
В этих мыслях незаметно прошло время. Как и в прошлый раз, Котовского
вскоре выпустили.
Совершенно случайно, блуждая по городу, Котовский увидел приказ о
мобилизации, наклеенный на заборе. Котовский вдруг остановился на цифре
"1881"... Тысяча восемьсот восемьдесят один! Это и есть его год рождения!
Значит, отсидев два раза в тюрьме, вдоволь наголодавшись и настрадавшись,
- теперь он должен пойти защищать ненавистных ему правителей и проливать
за них кровь в русско-японской войне? Не будет этого!
На следующий день Котовский приобрел на толкучке документы. Ну вот.
Теперь у него другая фамилия и согласно документам непризывной возраст.
Через два дня в Киеве, по Крещатику, шагал плотный, рослый человек,
по документам - Михаил Тарутин.
В Киеве было неспокойно. Всюду было много полицейских, с бляхой, с
шашкой, которую в народе звали "селедкой", и с угрожающе громоздкой
кобурой. Они расхаживали взад и вперед, в белых перчатках, усатые,
вежливые... Для устрашения публики по улицам проезжали казаки. Женщины
визжали, прохожие шарахались на тротуары.
Но вот появилась вдали и медленно проследовала к центру рабочая
демонстрация. "Долой самодержавие!" - прочел Котовский-Тарутин на красном
полотнище. Полиция куда-то исчезла. Рабочие шли посреди улицы. Кто-то
запел "Варшавянку". Другие подхватили. В окнах домов мелькали испуганные
лица обывателей.
Ночевал Котовский в ночлежке, с утра ходил в поисках работы, но всюду
ему отвечали: "Своих-то увольняем".
Каждый день у него проверяли документы. Правительство то объявляло о
решительных мерах, то отменяло их. Начались аресты.
Котовский ездил в Харьков, но и в Харькове была та же обстановка.
Всюду волнения, всюду стачки...
Все явственней, все ощутительней испытывал Котовский тоску по родным
местам. И хотя отлично понимал безрассудство поступка, все же не выдержал
- вернулся в Бессарабию.
Кишинев после Киева и Харькова показался маленьким, грязным,
приземистым. Но как вдохнул этот воздух, как глянул на свое родное небо -
так стало радостно на душе!
Но не долго он погулял. В январе 1905 года Котовского арестовал
пристав. Пришлось назвать свою настоящую фамилию.
- Я скрываюсь от отбывания воинской повинности. Моя фамилия
Котовский. Вам ясно?
- Очень даже ясно, - весело согласился пристав, красавец с
нафабренными усами и набриолиненной головой. - А поскольку вы являетесь
балтским мещанином, я вас туда и направлю для принятия надлежащих мер.
Пристава не интересовали убеждения, взгляды. Он исправно нес службу и
полагал основой своей деятельности неукоснительность. Он послал запрос в