"Г.К.Честертон "Шар и крест" ("The Ball and the Cross")" - читать интересную книгу автора

Судья выпрямился и едва удержал пенсне.
- Прошу вас, без... э... выражений! - торопливо сказал он.- Причем тут Бог?
Эван широко открыл светлые глаза.
- Бог...- начал он.
- Прошу вас! - строго сказал судья.- И вам не стыдно говорить о таких
вещах на людях... э... в полиции? Вера - частное дело, ей здесь не место.
- Неужели? - спросил житель гор.- Тогда зачем они клялись на Писании?
- Не путайте! - сердито поморщился Вэйн.- Конечно, мы все уважаем
присягу... да, именно уважаем. Но говорить в публичном месте о священных и
глубоких личных чувствах - это безвкусно! Вот именно, безвкусно. (Слабые
аплодисменты.) Я бы сказал, нескромно. Да, так бы я и сказал, хотя и не
отличаюсь особым благочестием.
- Это я вижу,- заметил Эван.
- Итак, вернемся к нашему... инциденту,- сказал судья.- Смею спросить вас,
почему вы разбили стекло у своего достойного согражданина?
Эван побледнел от одного лишь воспоминания, но отвечал просто и прямо.
- Потому что он оскорбил Божью Матерь.
- Я вам сказал раз и навсегда! - крикнул мистер Кэмберленд Вэйн, стукнув
по столу.- Я вам сказал, что не потерплю здесь никаких выражений! Не
надейтесь меня растрогать! Верующие люди не говорят о своей вере где
попало. (Аплодисменты.) Отвечайте на вопрос, больше мне от вас ничего не
надо.
- Я и отвечаю,- сказал Эван и слегка улыбнулся.- Вы спросили, я и ответил.
Другой причины у меня не было. Иначе я ответить не могу.
Судья смотрел на него с необычайной для себя строгостью.
- Вы неправильно защищаетесь, мистер Макиэн - сурово промолвил он.- Если
бы вы просто выразили сожаление, я счел бы этот инцидент пустяковой
вспышкой. Даже теперь, если вы скажете, что сожалеете о...
- Я не сожалею,- прервал его Эван.
- Видимо, вы не в себе,- сказал судья.- Разве можно бить стекла, если
кто-то думает иначе, чем вы? Мистер Тернбулл вправе выражать свое мнение.
- А я - свое,- сказал шотландец.
- Кто вы такой? - рассердился Камберленд Вэйн.- Вы что, владеете истиной?
- Да,- сказал Макиэн.
Судья издал презрительный смешок.
- Честное слово, вам нянька нужна,- сказал судья.- Уплатите 10 фунтов.
Эван Макиэн сунул руку в карман и вытащил довольно странный кошелек. Там
было 12 тяжелых монет. Он молча отсчитал десять и молча положил две
обратно. Потом он вымолвил:
- Разрешите мне сказать слово, ваша милость...
Почти зачарованный его механическими движениями, судья не то кивнул, не то
покачал головой.
- Я согласен,- продолжал Макиэн, опуская кошелек в глубины кармана,- что
бить стекла не следует. Но это лишь начало, как бы пролог. Где бы и когда
бы я ни встретил этого человека,- и он указал на Тернбулла,- через десять
минут или через двадцать лет, здесь или в далеком краю, я буду с ним
драться. Не бойтесь, я не нападу на него, как трус. Я буду драться, как
дрались наши отцы. Оружие выберет он. Но если он откажется, я ославлю его
на весь мир. Скажи он о матери моей или жене то, что сказал он о Матери
Божией, вы, англичане, оправдали бы меня, когда бы я его избил. Ваша