"Г.К.Честертон "Шар и крест" ("The Ball and the Cross")" - читать интересную книгу автора

спросил, какой памятник воздвигли себе Ганноверы, и, оглядевшись, выбрал
рекламу патентованного лекарства.
Перед витриной редакции он остановился от нечего делать. Названия газеты
он не увидел, а может быть - не знал такого слова. Как бы то ни было, сама
газета не оскорбила бы невинного жителя гор, если бы он не прочитал ее с
начала до конца, чего еще никто не делал.
Украшением номера была статья о месопотамской мифологии. Макиэн читал ее
бесстрастно и узнавал множество ученых фактов с той бездумностью, с какой
ребенок задает вопросы жарким летним днем,- с той бездумностью, которая
велит спрашивать снова и снова, когда это утомило тебя не меньше, чем
взрослых. Улицы кишели людьми, приключений не было. Можно было почитать и
про богов Междуречья; и он читал, приблизив длинное лицо к слабо
освещенному стеклу. Он узнал, что один из этих богов считался
исключительно сильным и что такое представление поражает своим сходством с
известным мифом о Ягве. Про Ягве Эван никогда не слыхал и, решив, что это
какое-то еще местное божество, с ленивым любопытством прочитал о
похождениях того, первого, бога; как выяснилось, бог этот, называвшийся Шо
или, точнее, Псу, соблазнил деву, зачавшую героя; герой же, чье имя мы
опустим, играл немаловажную роль в создании этического кодекса тех древних
и далеких стран. Потом шли другие примеры спасителей и героев, родившихся
от связи бога и смертной девицы. Потом шла фраза, которую Эван не понял и
несколько раз перечитал. Потом он понял ее. Стекло посыпалось на плиты.
Эван Макиэн прыгнул в редакцию, размахивая тростью.
- Что случилось? - крикнул мистер Тернбулл.- Как вы смеете бить окна?
- Вставай и защищайся, подлец! - отвечал Макиэн.- Есть тут шпаги?
- Вы с ума сошли? - спросил Тернбулл.
- А вы? - спросил Макиэн.- Неужели вы писали в здравом уме? Защищайтесь,
сказано вам!
Огненно-рыжий редактор побледнел от счастья. Он вскочил с мальчишеской
легкостью; юность вернулась к нему. И - как нередко бывает, когда к
человеку средних лет возвращается юность - он увидел полицейских.
Задав несколько вопросов, служители закона повели обоих фанатиков в
полицейский суд. С Макиэном они обращались почтительно, ибо в нем была
тайна, а наши полисмены, как многие уроженцы Англии,- и снобы, и поэты.
Вопли же Тернбулла не трогали их, ибо они не привыкли слушать доводы, даже
если доводы эти согласны с законом.
Привели нарушителей порядка к судье, которого звали Камберленд Вэйн. Он
был радушен и немолод, славился легкостью слога и легкими приговорами.
Иногда, по долгу службы, он гневно порицал кого-нибудь - скажем, человека,
побившего жену, и очень удивлялся, что жена эта сердится на него больше,
чем на мужа. Одевался он безупречно, носил небольшие усики и вполне
походил на джентльмена, точнее - на джентльмена из пьесы.
Нарушение порядка и порчу чужой собственности он почти и не считал
преступлениями, и потому отнесся с юмором к какому-то разбитому стеклу.
- Мистер Макиэн! - сказал он, откинувшись на спинку кресла,- Вы всегда
заходите к друзьям через окно? (Смех.)
- Он мне не друг,- ответил Эван с серьезностью глупого ребенка.
- Ах вон как, не друг? - переспросил судья.- Быть может, родственник?
(Громкий смех.)
- Он мой враг,- отвечал Эван.- Он враг Богу.