"Гилберт Кийт Честертон. Парадоксы мистера Понда" - читать интересную книгу автора

чувствует просто потому, что он за границей; аромат французского кофе
действовал на него так, как на иных действует запах скошенных лугов дли
моря. Мсье Луи возобновил свое благородное занятие - он раздавал мальчишкам
сахар, и самая форма этих косых кусков радовала Понда, словно он смотрел
глазами одного из мальчишек. Даже жандармы, расставленные вдоль мостовой,
забавляли его своей полнейшей бессмысленностью, словно куклы или манекены
восхитительной кукольной комедии, а их петушиные шляпы смутно напоминали о
церковном стороже в представлении уличного райка. Сквозь разноцветную
комедию двигалась суровая фигура. Физиономия Маркуса живо свидетельствовала
о том, что политический пуританин не верит в кукольный театр.
- Ну вот, - сказал он, глядя на Понда и как бы сдерживая ярость, -
кажется, я узнал правду о нем.
Понд вежливо осведомился, какова же она, - и услышал безобразный,
глумливый хохот.
- Кого, - спросил Маркус, - встречают поклоном и улыбкой? С кем все и
всегда любезны и льстивы? Что это за щедрый Друг Народа? Что за святой Отец
Бедных? Выслать! Таких вешать надо.
- Боюсь, я пока ничего не понял, - мягко отвечал Понд, - кроме того,
что по каким-то причинам его даже выслать не могут.
- Очень патриархально, правда? - спросил Маркус. - Сидит на солнышке,
играет с детишками... Вчера вечером было темнее, и я поймал его на более
темном занятии. Вот, послушайте. На исходе сумерек только мы с ним были в
кафе. Не думаю, что он меня заметил, да и не знаю - не все ли ему равно.
Подкатила темная, плотно занавешенная карета, и вышла та дама, которую мы
уже видели, весьма благородная дама, я уверен, хотя, мне кажется, не такая
богатая, как прежде. Она обернулась к нему и стала перед ним на колени, на
грязную мостовую, а он сидел и улыбался. Что это за мужчина, который видит
пресмыкающуюся перед ним женщину и скалится, точно бес, даже не снимет
шляпы? Кто может играть султана, не сомневаясь, что все ответят вежливой
улыбкой? Только самый низкий преступник.
- Попросту говоря, - сказал м-р Понд, - вы считаете, что его надо бы
арестовать, потому что он - шантажист. А еще вы считаете, что по этой же
самой причине арестовать его нельзя.
Ярость Маркуса как-то смешалась со смущением, и он опустил глаза,
хмуро глядя в стол.
- Случилось так, - безмятежно продолжал Понд, - что второе заключение
наводит на весьма деликатные мысли.
Особенно, если я могу так выразиться, для человека в вашем положении.
Маркус молчал, раздуваясь от злобы. Наконец он резко произнес, словно
рванул цепь:
- Я готов поклясться, что премьер-министр совершенно честный человек.
- Я не думаю, - сказал м-р Понд, - что когда-либо развлекал вас
скандальными историями о премьер-министре.
- А я не верю, что здесь что-то нечисто, - яростно продолжал Маркус. -
Я всегда думал, что именно из-за честности он такой злобный и язвительный.
Он старается, среди всего этого...
- Чего именно? - спросил Понд.
Маркус повернулся, резко двинув локтем, и промолвил:
- Вам не понять.
- Напротив, - отвечал Понд. - Я думаю, что понимаю.