"Гилберт Кийт Честертон. Парадоксы мистера Понда" - читать интересную книгу автора

Министр яростно шагнул вперед - и остановился, а потом, крутя усы,
словно позабыл о самом существовании собеседника и отправился догонять
полицию.
- Кажется, тут немало тайн, - сказал м-р Понд своему другу. -
Во-первых, почему его надо выслать? Во-вторых, почему его выслать нельзя?
- Не знаю, - сказал Маркус и поднялся, чопорно нахмурившись.
- Я как будто начинаю догадываться, кто он такой, - сказал м-р Понд.
- Да, - мрачно сказал Маркус, - а я начинаю догадываться, чем он
занят. Догадка не из приятных. - Он резко пошел прочь от столика и одиноко
зашагал по улице.
М-р Понд остался сидеть в глубоком раздумье. Спустя несколько минут он
встал и направился к столику, за которым все еще сидел книготорговец Хасс,
в несколько мрачном величии.
Пока он пересекал запруженный народом тротуар, с улицы, покрытой
сумерками, донесся шум, и ему стало ясно, что огромная серая толпа
забастовщиков движется по той самой дороге, по которой перед тем прошла
полиция, только что очистившая редакцию. Но причина криков была более
частая и даже личная. Полумертвый от голода сброд, окинув гневным взором
темную нарядную толпу респектабельных людей у кафе, заметил, что нет
запрещенных листовок, и вдруг увидел знакомый красный сигнал, развеваемые
ветром страницы в руках мсье Луи, который читал их с неизменным
спокойствием. Забастовщики остановились и приветствовали его, как солдаты;
приветственный клич, сотрясая фонарные столбы и небольшие деревья, понесся
к человеку, который сохранил верность алому лоскуту. Мсье Луи поднялся и
вежливо поклонился. М-р Понд присел к своему приятелю книготорговцу и стал
с интересом изучать обрамленное бакенбардами лицо.
- Наш друг вон там, - сказал он наконец, - вот-вот станет вождем
революционной партии.
Замечание это странно подействовало на м-ра Хасса. Он неуютно
вздрогнул и сказал:
- Нет, нет, что вы! - И, вернув лицу сдержанность, с необычной
четкостью произнес несколько сентенций: - Я сам из буржуазии и пока
сторонюсь политики. Ни в какой классовой борьбе я не участвую. У меня нет
оснований примыкать ни к протесту пролетариата, ни к нынешней фазе
капитализма.
- О! - сказал м-р Понд, и глаза его озарились догадкой. - Искреннейше
прошу меня простить! Я не знал, что вы - коммунист.
- Я этого не говорил! - воскликнул Хасс, потом резко добавил: -
Скажите, кто-то меня выдал?
- Ваша речь выдает вас, как выдавала Петра-галилеянина, - сказал Понд.
- Каждая секта говорит на своем особом языке. Можно заключить, что человек
- буддист, когда он уверяет, что он не буддист. Это дело не мое, и, если
хотите, я умолкну. Просто вон тот человек, кажется, очень популярен среди
забастовщиков и мог бы их возглавить.
- Нет, нет и нет! - вскричал Хасс, ударяя по столу обоими кулаками. -
Он никогда их не возглавит! Поймите, мы - научное движение, мы - не
моралисты. Мы покончили с буржуазной идеологией добра и зла. У нас -
реальная политика. Единственное благо - то, что способствует программе
Маркса. Единственное зло - то, что мешает программе Маркса. Но есть
пределы. Бывают столь одиозные имена, столь низкие люди, что их нельзя