"Гилберт Кийт Честертон. Парадоксы мистера Понда" - читать интересную книгу автора

все прочие. Но раз уж на то пошло, французская респектабельность куда
респектабельнее английской, а мистер Понд, несмотря на склонность к
некоторому космополитизму, отличался исключительной респектабельностью.
Помимо этого, было в нем и еще кое-что как бы французское - ровное журчание
речи, быстрый речитатив, в котором слышится каждый гласный звук. Ведь свою
идею равенства французы выражают даже в равенстве слогов. Подобной
равномерно журчащей болтовней, повествуя о светской жизни Вены, он
развлекал однажды некую леди, а пятью минутами позже она вернулась к своим
спутникам, очень бледная, и секретным шепотом сообщила им, что этот
забавный человечек сошел с ума.
Его разговор имел ту особенность, что в середине ровного, осмысленного
потока речи внезапно возникали два-три слова, казавшиеся полнейшей
бессмыслицей, словно что-то вдруг разладилось в играющем граммофоне. Сам
говорящий этого не замечал, так что и его слушатели порой едва могли
заметить, что его речи присуща явная бессмысленность. Однако тем, кто
замечал, казалось, будто он говорит что-то вроде:
"Разумеется, не имея ног, он легко победил в соревнованиях по ходьбе"
- или: "Так как выпить было нечего, все они тотчас захмелели". По большому
счету, лишь два типа людей останавливали его с изумлением - самые тупые и
самые умные.
Тупые - потому что только абсурдность сбивала их с присущего им уровня
разумения; так и действует истина через парадокс. Единственной частью его
разговора, которую они могли уразуметь, была та, которую они уразуметь не
могли. А умные прерывали его, зная, что за каждым из этих престранных и
сплошных противоречий скрывалась весьма престранная история - наподобие
той, что рассказана здесь.
Его друг Гэхеген, гигант с имбирно-рыжей шевелюрой, легкомысленный
ирландский денди, объявил, что Понд вставляет эти бессмысленные фразы
попросту для того, чтобы выяснить, слушают ли его. Сам Понд никогда не
утверждал этого; его мотивы оставались таинственными. Но Гэхеген сообщил,
что существует целое племя современных леди, которые не выучились ничему,
кроме искусства обращать к говорящему лицо, воспламененное вниманием, в то
время как их ум остается непричастным, и какая-нибудь фразочка типа:
"Находясь в Индии, он, естественно, посетил Торонто" - безболезненно входит
в одно ухо и выходит через другое, не потревожив интеллекта.
Как раз за маленьким обедом, на который сэр Хьюберт Уоттон пригласил
Гэхегена, Понда и других, мы впервые получили некоторое представление о
том, что же значат дичайшие вводные конструкции в речи этого кротчайшего
оратора. Начать с того, что мистер Понд, несмотря на свою французскую
бороду, вполне по-английски полагал, что из уважения к другим ему следует
быть скучноватым. Он не любил рассказывать длинные и пространные
фантастические истории о себе, подобные тем, что рассказывал его друг
Гэхеген, хотя и наслаждался ими, когда Гэхеген их рассказывал.
У самого Понда имелся кое-какой любопытный житейский опыт, но он не
стал бы его передавать посредством длинных историй и выражал лишь в
коротких рассказах; а короткие рассказы были настолько короткими, что
ничего нельзя было уразуметь. Чтобы объяснить эту эксцентричность, лучше
всего прибегнуть к самому простому примеру, вроде диаграммы в учебнике
логики.
Начну я с краткой истории, запрятанной в еще более краткой фразе,