"Гилберт Кийт Честертон. Умеренный убийца ("Четыре праведных преступника" #2)" - читать интересную книгу автора

недоразвитыми; милые печальные черты, роднившие его со всем семейством, были
испорчены черными, прямыми неопрятными патлами и еще манерой скашивать глаза
куда-то вниз. Учитель его был человек со скучной и серой внешностью и,
разумеется, по фамилии Хьюм. Большой, широкоплечий, он сутулился, как
чернорабочий, хоть был совсем не стар. На некрасивом и грубом лице застыло
выражение усталости, что и не мудрено. Не такое уж милое развлечение
заниматься с дефективным.
Лорд Толбойз провел с учителем краткую, очень милую беседу. Лорд
Толбойз задал учителю несколько простых вопросов. Лорд Толбойз прочел
небольшую лекцию о воспитании, опять-таки очень милую, но сопровождаемую
вращательными движениями рук. С одной стороны (взмах) - способность к труду
жизненно необходима и без нее невозможно преуспеть. С другой стороны
(взмах) - без разумной дозы отдыха и удовольствий пострадает самый труд. С
одной стороны... но тут-то, видимо, осуществилось Пророчество, и весьма
плачевное бедствие нарушило губернаторское вечернее чаепитие.
Мальчишка вдруг разразился громким карканьем и стал размахивать руками,
как машет крыльями пингвин и беспрестанно повторял: "С одной стороны - с
другой стороны.
С одной стороны - с другой стороны".
- Том! - крикнула Оливия с нескрываемым ужасом, и над садом нависла
зловещая тишина.
- Том, - сказал учитель тихим, размеренным голосом, который набатом
прогремел в мертвой тишине сада, - у тебя с каждой стороны всего по одной
руке, правда? И третьей руки нет?
- Третьей руки? - повторил мальчик и - после долгой паузы: - Как это?
- Ну, была бы у тебя, например, третья рука, как хобот у слона, -
продолжал учитель тем же размеренным, бесцветным голосом. - Вот бы здорово
иметь длинный-длинный нос, как у слона, вертеть им туда-сюда и брать со
стола все, что захочешь, не выпуская ножа и вилки. А?
- Да вы спятили! - рявкнул Том со странным призвуком восторга.
- Я не единственный на этом свете спятил, старина, - сказал мистер
Хьюм.
Барбара, широко раскрыв глаза, слушала эту странную беседу,
раздававшуюся в жуткой тишине и при весьма неловких обстоятельствах.
Удивительней всего было то, что учитель нес свою ахинею с абсолютно
невозмутимым и непроницаемым лицом.
- Я еще тебе не рассказывал, - продолжал он тем же безразличным
тоном, - про ловкого зубного врача, который ухитрялся сам себе вырывать зубы
собственным носом?
Нет? Ну, значит, завтра расскажу.
Он был по-прежнему скучен и серьезен. Но дело было сделано. Мальчишку
отвлекли от бунта против дяди, как новой игрушкой отвлекают
раскапризничавшееся дитя. Том смотрел теперь только на учителя, не сводя с
него глаз. И, кажется, не он один. Потому что этот учитель, подумала
Барбара, - прелюбопытный тип.
Больше в этот день политические дебаты не возобновлялись; зато на
другой день произошли кое-какие политические события. На другое утро повсюду
было расклеено оповещение о справедливом, разумном и даже великодушном
компромиссе, который правительство Его Величества отныне предлагает для
справедливого и окончательного решения социальных проблем Полибии и