"Гилберт Кийт Честертон. Преданный предатель ("о Брауне") " - читать интересную книгу автора

всякой революции. Без денег не сделаешь ничего. Они хотят поднять бедных, но
никого не поднимут, пока бедны. Да им и встречаться было бы негде, если бы
ростовщик не купил этот дом.
- Конечно, деньги важны, - отвечал полицейский, - но одних денег мало и
для мятежа, и для королевства.
- Дорогой Гримм, - сказал Симон, - вы истинный офицер, истинный
джентльмен, но, видимо, еще и романтик.
- Неужели? - удивился полковник. - Солдаты романтиками не бывают. То,
что я говорю, - чистая и здравая правда. Нельзя воевать без войска, деньги
не сражаются.
- Да, в каком-то смысле... - начал Симон. - Смотрите, вот и второй!
И впрямь еще одна тень прошла по сцене этого театра теней. Она была
похожа на трубу; и лунный свет сверкнул в зеленоватых очках профессора Фока.
- Профессор, - сказал банкир. - Он такой ученый, все объяснит им...
- Да, - сказал полицейский, - я понял, кто это. Но меня беспокоит
другое. Вы заметили, перед его появлением что-то звякнуло или лязгнуло? Оба
они появились из этого скверика. Что они там делали?
- Наверное, вили гнезда, - отвечал банкир. - Вид у них какой-то птичий.
- Решетка невысока, - сказал полковник после раздумья. - Может быть,
они лазают через нее, чтобы сбить со следа. Странно, что мой человек их не
заметил.
Чтобы скоротать ожидание, финансист и военный возобновили прерванный
спор.
- Так вот, - сказал Гримм, - деньги не сражаются, сражаются люди. Если
люди сражаться не хотят, деньги их не заставят. И вообще кто-то должен их
учить. Кто ведет их, кто учит? Поэт Себастьян? Они не пишут стихов.
Ростовщик Лобб? Они не заполняют квитанций.
Симон предостерегающе поднял руку.
- Себастьян здесь, - сказал он. - Можете его спросить.
На сей раз заговорщик, не таясь, открыл калитку сквера, она и лязгнула.
Дверь тоже открылась и закрылась как-то дерзко и торжественно. Вообще
пурпурно-павлиний поэт держал себя вызывающе.
- Вот все те, о которых мы знаем, - задумчиво вымолвил Симон. - Ваши
люди предполагали, что их не трое, а четверо.
Перерывы становились все длиннее, и банкир, не обладавший
профессиональным терпением, уже терял веру в четвертого заговорщика, когда
калитка шевельнулась снова.
К дому двинулся высокий человек в сером плаще, серебрившемся под луной.
Плащ распахнулся, из-под него мелькнуло, нет - сверкнуло настоящее серебро
каких-то аксельбантов. Человек повернул лицо к луне; оно было темнее плаща.
В лунном свете оно казалось синим или хотя бы серовато-лиловым. И Гримм
узнал генерала Каска, диктатора соседней страны.

3. Появление принцессы

Когда полковник Гримм увидел темное лицо, синеватую маску, обращенную к
луне, он понял, что вся государственная машина должна стать ловушкой для
одного человека.
Хотел он поймать и трех других, и благодарил судьбу за то, что они
собрались вместе, но четвертый менял буквально все. Прежде чем другие стражи