"Гилберт Кийт Честертон. Песня летучей рыбы ("о Брауне") " - читать интересную книгу автора

участники его держались как-то особенно и даже необыкновенно. Флюгер беседы
лениво качнулся в сторону музыки; все взгляды обратились на Имлака Смита -
он был неплохим музыкантом-любителем. Тогда молодой секретарь вспомнил вдруг
о служебных обязанностях и указал хозяину на главного конторщика, который
терпеливо дожидался с бумагами в руке.
- Ах, да не морочьте с ними голову, Джеймсон! - торопливо сказал
Смарт. - Это по поводу моего счета, только и всего; я потом поговорю об этом
с мистером Смитом. Да, мистер Смит, так вы говорили о виолончели...
Но холодное дыхание мирских дел успело развеять благоухание
метафизической дискуссии, и гости стали один за другим прощаться. Имлак Смит
остался последним, и когда другие откланялись, они с хозяином удалились во
внутреннюю комнату, где стоял сосуд с золотыми рыбками, и притворили за
собою дверь.
Дом был продолговатый и узкий, с крытым балконом вдоль второго этажа,
который почти весь занимали покои самого хозяина: его спальня, гардеробная,
а также темная комнатка, куда иногда прятали на ночь самые ценные предметы,
хотя обычно их держали в нижнем этаже. Этот балкон, как и ненадежная дверь
внизу, постоянно тревожил домоправительницу, главного конторщика и всех
других, кто сетовал на беспечность хозяина. Однако старый хитрец был на
самом деле осторожнее, чем казалось. Он не особенно полагался на обветшалые
запоры старого дома, которые, если верить жалобам домоправительницы, ржавели
в бездействии, но зато разработал более тонкую стратегию. Своих рыбок он
всегда водворял на ночь в маленькую комнатку позади спальни и с пистолетом
под подушкой спал перед самой ее дверью.
Когда Бойл с Джеймсоном увидели, что он возвращается после уединенной
беседы, в руках он нес драгоценный сосуд, да так благоговейно, будто это
мощи святого.
Последние лучи заката еще не спешили расстаться с зеленой лужайкой, но
в доме уже засветили лампу, и в этом разнородном свете переливчатый
стеклянный шар мерцал, точно исполинский самоцвет, а причудливые очертания
огненных рыб, похожие на потусторонние тени, явленные прорицателю в глубине
магического кристалла, придавали ему сходство с таинственным талисманом. Над
плечом мистера Смарта, словно сфинкс, виднелось оливковое лицо мистера
Смита.
- Сегодня вечером я уезжаю в Лондон, мистер Бойл, - сказал Смарт
озабоченней, чем обычно. - Мы с мистером Смитом хотим успеть на шесть сорок
пять. Я попросил бы вас, Джеймсон, переночевать сегодня у меня наверху. Если
поставить рыбок, как обычно, в задней комнате, им ничто не будет угрожать.
Но ничего, я думаю, и не случится.
- Случиться может что угодно и где угодно. - Мистер Смит усмехнулся. -
Сами-то вы ложитесь всегда с револьвером. Может быть, стоит оставить его
сегодня дома?
Перегрин Смарт ничего не ответил, и они с гостем вышли из дома.
Секретарь и старый клерк расположились на ночь, как и было им сказано,
в спальне хозяина. Точнее говоря, Джеймсон устроился в гардеробной, но дверь
в спальню оставил незакрытой, и обе комнаты превратились как бы в одну. В
самой спальне было длинное французское окно, выходившее на упомянутый
балкон, и еще одна дверь - в темную комнатку, куда для сохранности поместили
драгоценный шар.
Поперек этой двери Бойл поставил свою кровать, потом положил под