"Гилберт Кийт Честертон. Алая луна Меру ("о Брауне") " - читать интересную книгу автора

- ...сейчас треснет, - сказал Хантер. - Так всегда бывает, когда я
приезжаю к Маунтиглам. - И он успешно ускользнул от ученого.
По пути во дворик гости прошли длинный зал, отведенный хозяином под
азиатские диковинки. За открытой дверью сквозь готические арки виднелось
светлое небо над квадратным двориком, по которому и гуляли когда-то монахи.
Но взорам пришедших явилось нечто более поразительное, чем вставший из
могилы монах.
То был немолодой человек, одетый во все белое, в бледно-зеленой чалме,
но с английским румянцем и седыми полковничьими усами; иначе говоря - хозяин
замка, воспринимавший чары Востока серьезней или безрадостней, чем его жена.
Говорить он мог только о восточной культуре и философии и, показывая свои
экспонаты, явно радовался больше всего не цене их и даже не редкости, а
скрытому в них смыслу. Даже когда он принес огромный рубин, быть может -
единственную вещь, которой и впрямь цены не было, он гордился именем ее, а
не размером.
Неправдоподобно большой камень горел, как горел бы костер сквозь
кровавый дождь. Но лорд Маунтигл, беспечно катая его по ладони, глядел в
потолок, пространно рассказывая о том, какое место занимает гора Меру в
мифологии гностиков.
Когда он уже изобличил демиурга и провел исчерпывающую параллель между
гностиками и манихеями, даже тактичный Хардкасл думал, как бы переменить
тему. Наконец он спросил, нельзя ли рассмотреть камень, и, поскольку в
комнате уже смеркалось, направился к двери, ведущей во дворик. Только тогда
он и ощутил, что близко, почти рядом, все время стоял Учитель.
Дворик был такой самый, как обычно бывает в монастырях, но готические
колонны соединялись снизу, так что арки были скорее не дверями, а окнами.
Вероятно, стенки эти сложили давно; однако было здесь и новшество - над
ними, между колоннами, висели занавеси в восточном вкусе, сделанные то ли из
каких-то бусин, то ли из легкого тростника.
Они совсем не подходили к серому камню и не очень хорошо пропускали
свет, но все это было не самой главной из несообразностей, на которые,
каждый по-своему, взирали гости.
Посередине дворика стоял темно-зеленый фонтан, в котором плавали
водяные лилии и золотые рыбки. Над ними возвышалось изваяние. Сидело оно
спиной, и в такой позе, словно у него и головы нет, но даже в сумерках, по
одним его очертаниям, было сразу видно, что создали его не христианские
монахи.
Неподалеку, на светлых плитах двора, стоял тот, кого называли Учителем.
Его тонкое лицо походило на бронзовую маску, а седая борода, расходившаяся
веером, казалась ярко-синей. Одежды его были синевато-зелеными; бритую или
лысую голову венчал странный убор, напоминавший скорее об Египте, чем об
Индии. Широко открытые глаза - совсем такие, какие рисуют на саркофагах, -
глядели не то в пустоту, не то на идола. Как ни удивителен он был, гости
тоже глядели скорее на идола, чем на него.
- Странная статуя, - сказал Хардкасл, немного сдвинув брови. - Никак не
подходит к монастырскому дворику.
- От вас я этого не ждала, - сказала леди Маунтигл. - Мы именно и
хотели соединить великие религии, Будду и Христа. Вы понимаете, конечно, что
все религии одинаковы.
- Тогда зачем же, - кротко спросил отец Браун, - искать их так далеко?