"Г.К.Честертон. Странное преступление Джона Боулнойза ("О Брауне") " - читать интересную книгу автора

страницах романов, - когда он ясно понимал, в чем дело, он не притворялся,
будто не понимает.
Миссис Боулнойз подошла еще на шаг ближе к нему, лицо ее освещала все
та же сдержанная уверенность.
- Мой муж - великий человек, - сказала она. - А сэр Клод Чэмпион не
был великим, он был человек знаменитый и преуспевающий; мой муж никогда не
был ни знаменитым, ни преуспевающим. И поверьте - ни о чем таком он вовсе
не мечтал, - это чистая правда. Он не ждет, что его мысли принесут ему
славу, все равно как не рассчитывает прославиться оттого, что курит сигары.
В этом отношении он чудесно бестолков. Он так и не стал взрослым. Он все
еще любит Чэмпиона, как любил его в школьные годы, восхищается им, как
восхищался бы, если бы кто-нибудь за обедом проделал ловкий фокус. Но ничто
не могло пробудить в нем зависть к Чэмпиону. А Чэмпион жаждал, чтобы ему
завидовали. На этом он совсем помешался, из-за этого покончил с собой.
- Да, мне кажется, я начинаю понимать, - сказал отец Браун.
- Ну, неужели, вы не видите? - воскликнула она. - Все рассчитано на
это... и место нарочно для этого выбрано. Чэмпион поселил Джона в домике у
самого своего порога, точно нахлебника... чтобы Джон почувствовал себя
неудачником. А Джон ничего такого не чувствовал. Он ни о чем таком и не
думает, все равно как ну, как рассеянный лев. Чэмпион вечно врывался к
Джону в самую неподходящую пору или во время самого скромного обеда и
старался изумить каким-нибудь роскошным подарком или праздничным известием
или соблазнял интересной поездкой, точно Гарун аль-Рашид, а Джон очень мило
принимал его дар или не принимал, без особого волнения, словно один ленивый
школьник соглашался или не соглашался с другим. Так прошло пять лет, и Джон
ни разу бровью не повел, а сэр Клод Чэмпион на этом помешался.
- И рассказывал Аман, как возвеличил его царь, - произнес отец
Браун. - И он сказал: "Но всего этого не довольно для меня, доколе я вижу
Мардохея Иудеянина сидящим у ворот царских".
- Буря разразилась, когда я уговорила Джона разрешить мне отослать в
журнал некоторые его гипотезы, - продолжала миссис Боулнойз. - Ими
заинтересовались, особенно в Америке, и одна газета пожелала взять у Джона
интервью. У Чэмпиона интервью брали чуть не каждый день, но когда он узнал,
что его сопернику, не ведавшему об их соперничестве, досталась еще и эта
кроха успеха, лопнуло последнее звено, которое сдерживало его бесовскую
ненависть. И тогда он начал ту безрассудную осаду моей любви и чести, что
стала притчей во языцех. Вы спросите меня, почему я принимала столь гнусное
ухаживание. Я отвечу, отклонить его я могла лишь одним способом, - объяснив
все мужу, но есть на свете такое, что душе нашей не дано, как телу не дано
летать. Никто не мог бы объяснить это моему мужу. Не сможет и сейчас. Если
вы всеми словами скажете ему "Чэмпион хочет украсть у тебя жену", - он
сочтет, что шутка грубовата, а что это отнюдь не шутка - такая мысль не
найдет доступа в его замечательную голову. И вот сегодня вечером Джон
должен был прийти посмотреть наш спектакль, но когда мы уже собрались
уходить, он сказал, что не пойдет: у него есть интересная книга и сигара. Я
передала его слова сэру Клоду, и для него это был смертельный удар. Маньяк
вдруг потерял всякую надежду. Он закололся с воплем, что его убийца
Боулнойз. Он лежит там в парке, он погиб от зависти и оттого, что не сумел
возбудить зависть, а Джон сидит в столовой и читает книгу.
Снова наступило молчание, потом маленький священник сказал: