"Николай Черкашин. Тайны погибших кораблей (От 'Императрицы Марии' до 'Курска')" - читать интересную книгу автора

Жизнь его полна превратностей и крутых поворотов. После революции
служил на Белом флоте. Затем чужбина. В Париже работал шофером такси,
портным театральных костюмов... Только в 1969 году бывший лейтенант
опубликовал свои заметки о возможных причинах гибели "Императрицы Марии" на
страницах "Бюллетеня общества офицеров российского императорского флота".
РУКОЮ ОЧЕВИДЦА: "В настоящих воспоминаниях я не стал говорить об агонии
корабля, длившейся 54 минуты. Ограничусь лишь сообщением об одном
практически не известном факте, свидетелем которого мне выпала судьба быть.
Линейный корабль "Императрица Мария" проектировался и закладывался до
первой мировой войны. Многочисленные электромоторы для него были заказаны на
германских заводах. Начавшаяся война создала тяжелые условия для достройки
корабля. К сожалению, те, что нашли, были значительно больше по размерам, и
пришлось выкраивать необходимую площадь за счет жилых помещений. Команде
негде было жить, и вопреки всем уставам прислуга 12-дюймовых орудий жила в
самих башнях. Боевой запас трех орудий башни состоял из 300 фугасных и
бронебойных снарядов и 600 полузарядов бездымного пороха.
Наши пороха отличались исключительной стойкостью, и о каком-либо
самовозгорании не могло быть и речи. Совершенно необоснованно предположение
о нагревании пороха от паровых трубопроводов, возможности электрозамыкания.
Коммуникации проходили снаружи и не представляли ни малейшей опасности.
Известно, что линкор вступил в строй с недоделками. Поэтому до самой
его гибели на борту находились портовые и заводские рабочие. За их работой
следил инженер-поручик С. Шапошников, с которым у меня были приятельские
отношения. Он знал "Императрицу Марию", как говорится, от киля до клотика и
рассказал мне о многочисленных отступлениях и всяческих технических
затруднениях, связанных с войной.
Через два года после трагедии, когда линкор уже находился в доке,
Шапошников в подбашенном помещении одной из башен обнаружил странную
находку, которая навела нас на интересные размышления. Найден был матросский
сундучок, в котором находились две стеариновые свечи, одна начатая, другая
наполовину сгоревшая, коробка спичек, точнее то, что от нее осталось после
двухлетнего пребывания в воде, набор сапожных инструментов, а также две пары
ботинок, одна из которых была починена, а другая не закончена. То, что мы
увидели вместо обычной кожаной подошвы, нас поразило: к ботинкам владелец
сундучка гвоздями прибил нарезанные полоски бездымного пороха, вынутые из
полузарядов для 12-дюймовых орудий! Рядом лежали несколько таких полосок.
Для того чтобы иметь пороховые полоски и прятать сундучок в подбашенном
помещении, следовало принадлежать к составу башенной прислуги. Так, может
быть, и в первой башне обитал такой сапожник?
Тогда картина пожара проясняется. Чтобы достать ленточный порох, нужно
было открыть крышку пенала, разрезать шелковый чехол и вытянуть пластину.
Порох, пролежавший полтора года в герметически закрытом пенале, мог выделить
какие-то эфирные пары, вспыхнувшие от близстоящей свечи. Загоревшийся газ
воспламенил чехол и порох. В открытом пенале порох не мог взорваться - он
загорелся, и это горение продолжалось, быть может, полминуты или чуть
больше, пока не достигло критической температуры горения - 1200 градусов.
Сгорание четырех пудов пороха в сравнительно небольшом помещении вызвало,
без сомнения, взрыв остальных 599 пеналов.
К сожалению, гражданская война, а затем уход из Крыма разлучили нас с
Шапошниковым. Но то, что я видел своими глазами, то, что мы предполагали с