"Николай Черкашин. Пламя в отсеках " - читать интересную книгу автора

достать билет только на наш рейс. Летели вместе.
В Мурманске лейтенант со списком в руке выкрикивал: "Кто едет в Энск?"
- "Мы". - "Вы по телеграмме?" - "Да". Что за телеграмма, я не знала. Нас
посадили в спецавтобус и повезли в военный городок. Оставила детей у друзей
и побежала в ДОФ узнавать, как можно попасть к Саше. "Вас к нему сейчас не
пустят. Он в особом состоянии. Когда разрешат врачи, отсюда пойдет
специальный автобус. Так что запишитесь на поездку..."
Тут увидела Любу. Ей уже сказали, что Миша погиб. Она держалась
хорошо: шла прямая, строгая... Я не выдержала, ткнулась ей носом в плечо,
зарыдала. Она меня обняла и тихо так говорит: "Вы счастливые. Не надо,
Верочка, не надо". Она еще меня утешала. Только один раз простонала: "Ну
почему?!" И все повторяла: "Ну как же так? Ну как же так?.."
Перед походом мы собирались прийти на пирс и вместе встретить ребят.
Хотели лодку посмотреть. Ведь ни разу не видели, какая она. Так и не
получилось.
Потом, когда в ДОФе поставили гробы и портреты, я купила сорок две
гвоздики и каждому поклонилась...

Пожар под водой

Подводники никогда не бравировали опасностью своей службы. Это
считалось само собой разумеющимся. Средства же массовой информации
предпочитали рассказывать широкой публике о том, как уютно чувствуют себя
покорители глубин в зонах отдыха - с канарейками, искусственной травой и
бассейнами.
Кто-то из писателей, впервые спустившихся в подводную лодку, заметил:
"Логично носить часы в кармане, но жить в часовом механизме
противоестественно". Для приближения к истине надо было бы добавить - в
часовом механизме бомбы замедленного действия. Современная атомарина - это
узилище чудовищных энергий - электрических, ядерных, тепловых, химических,
заключенных в тесную броню прочного корпуса. Никому не придет в голову
размещать пороховой погреб в бензоскладе. Но именно так, с такой степенью
пожаровзрывоопасности, устроены подводные лодки, где кислород в
убийственном соседстве с маслом, электрощиты - с соленой водой, регенерация
- с соляром. И это не от недомыслия, а от жестокой военной необходимости
плавать под водой быстро, скрытно, грозно. В этом жизнеопасном
пространстве, выгороженном в жизнеопасной среде, подводники вынуждены жить
так, как живут солдаты на передовой, - смерть в любую секунду. Даже если
лодка стоит у причала, она все равно "зона повышенной опасности".
Повторю свою давнюю мысль: подводник не ходит в штыковую атаку и
никогда не видит противника в лицо. Но он в любую секунду готов схватиться
врукопашную с взбесившейся от боевой раны машиной, с беспощадным в слепой
ярости робота агрегатом - мечущим электромолнии, бьющим струями кипящего
масла, крутого пара, огня... Этот враг не берет в плен. Он не знает ни
выгоды, ни милосердия. Его не остановит победа. У него нет инстинкта
самосохранения. Он бездушен, безумен и готов погибнуть вместе со своей
жертвой...
Здесь, на пирсе, я попросил командира стоящей рядом атомной подводной
лодки показать кормовой отсек, устроенный примерно так же, как на погибшем
корабле... Молодцеватый кавторанг Геннадий Барышков, товарищ взятого морем