"Николай Черкашин. Пламя в отсеках " - читать интересную книгу автора

Вижу, запереживал: ходит, вздыхает, курит, кашляет... Наконец
признался: "Нина сказала, какая-то лодка на Севере утонула". - "Но ведь их
же много плавает! Почему именно наша?"
Я тут же позвонила тете Нине: "Что вы слышали?" Но она слышала только
обрывок сообщения. Только положила трубку - звонок. Жена замполита первого
экипажа: "Верочка, слышала сообщение? Василий Иванович обзвонил всех, мы
думаем, что это ваша лодка". - "Но почему, почему наша?" - "По всем
прикидкам так выходит - и торпедная, и атомная..." - "Все погибли?" - "Нет,
есть живые". - "Что мне делать?" - "Мы считаем, тебе надо лететь".
Включила программу "Время". Приготовила бумагу, карандаш, чтобы все
записать. И валерьянку. Но ничего толком не сообщили. Соболезнование
родственникам. А каким? Вся страна, наверное, всполошилась, сколько
матерей, жен за сердце схватилось. Сколько подводников в походе! Ведь им не
сообщить оттуда: "Мама, я жив, это не со мной". Хоть бы фамилию командира
сразу сказали, и то стало бы ясно.
Звоню в наш городок. Заказ берут только на понедельник. Линия занята:
"Не одной вам нужно". Бегу на телеграф, шлю срочную подруге: "Узнай, чья
лодка! Позвони немедленно".
Утром жены побежали в ДОФ - Дом офицеров флота, где заседала
правительственная комиссия. Но там еще ничего толком не знали - кто жив, а
кто мертв. Позвонила мне на другой день воспитательница из нашего детского
садика: "Верочка, ничего толком не ясно. Приезжай".
Всю субботу и до воскресного полудня я проплакала. Дед еле держится,
но утешает: "Будем верить. Не должно".
Надо лететь. Собираюсь сама, собираю Славика и плачу, плачу, плачу...
Оделись мы, у самого уже порога - междугородка. Дед снял трубку, мне
передает: "Это Североморск". А у меня ноги подкосились. В трубке незнакомый
мужской голос: "С кем разговариваю?" Я ни слова в ответ не могу выдавить.
"Это жена капитан-лейтенанта такого-то?" - "Да". - "С вами говорит капитан
3 ранга такой-то..." Каждое слово как вечность. Чувствую, упаду, не
дослушаю. Уж лучше бы сразу убил. "Ваш муж... - и дальше - имя, отчество,
фамилия, - жив".
- Вы правду говорите? Вы меня не обманываете?!
- Ну что вы! Он страшно беспокоится о вас и просил сообщить в
Ленинград.
- Как он?
- Все нормально. Приезжайте. Вас всюду пропустят.
Юлька моя, первоклашка, в крик: "Мамочка, только возьми меня к папке,
я буду слушаться". В юбку вцепилась, не оторвать. Схватила обоих - и в
аэропорт...
В Пулково встретила Любу, жену Смирнова, штурмана. Подошла к ней,
смотрим друг дружке в глаза. Боимся спросить. Она первая решилась: "Что с
Сашей?" - "В госпитале". - "Мне сказали, что мой тоже, но в тяжелом
состоянии". - "Не переживай! Главное, что жив, а там выходят". Откуда я
могла знать, что Миша Смирнов погиб вместе с лодкой? Потом рассказывали,
что он до последних секунд помогал вытаскивать плотик, а когда лодка пошла
вниз, ухватился за носовой руль глубины, улыбнулся на прощанье и ушел в
пучину. Высокий, крепкий, светловолосый и очень добрый к людям.
Люба летела со свекровью и двумя сынишками, Толяном и Витюхой (одному
- пять, другому - четыре). В аэропорту она была с восьми утра и смогла