"Николай Черкашин. Белые манжеты " - читать интересную книгу автора

...Из зеркала лифтовой кабины на него смотрел бравый парень:
бескозырка-маломерочка сдвинута на брови, белое офицерское кашне
подчеркивало угольную чернь бушлата, в распахе ворота - сине-белая рябь
тельняшки, ядреное золото пуговиц и фосфорическое сияние на погонах литер
СФ, покрытых светонакопительной краской. И еще глаза, темные от гнева и
печали.
Звонок под его пальцем сыграл "боевую тревогу". Дверь открыла Ксения -
чужая, стройная, шемяще красивая. Она не охнула, не отступила назад, не
пришла в смятение... Да что там в смятение... Разве что удивилась и в
веселом изумлении закружила Дмитрия в прихожей.
- Ну-ка повернись, покажись!.. Убиться можно. До чего хорош!.. Идет
тебе черный цвет!.. Идет... И ленточки с якорями - с ума сойти... Ну
раздевайся! Сейчас Юра придет. Вместе поужинаем.
Все гордые слова и скорбные монологи, выстраданные под стук вагонных
колес, рассеялись сами собой, и Дмитрий, покорно поплелся в ванную мыть
руки.
- Кто он такой, этот твой Юра? - спросил Голицын, тщась изо всех сил
придать голосу ледяное презрение.
- Луноход по телевизору видел? - Ксения таинственно понизила голос: -
Вот он один из тех, кто им управлял... Только я тебе этого не говорила!
Голицын ошеломленно молчал, не зная, верить или не верить, не зная, что
сказать, о чем спросить... Но тут пришел муж. Без звонка в дверь. Скрежет
его ключа больно отозвался в сердце или выше, а может, чуть в стороне... У
Димы всегда была тройка по анатомии...
- У нас гости. - Вышла навстречу Ксения. - Мой школьный товарищ - Дима
Голицын.
Дима поправил "гюйс" и протянул каменную руку немолодому уже крепышу в
чудовищно затертой летной кожанке. Ветхость куртки подчеркивали свежайшая
сорочка при отменном галстуке и белоснежные манжеты. Что это за куртка -
прихоть ученого чудака, вызов моде или дань прошлому, Голицын так и не
разгадал, хотя странный наряд так и ударил в глаза; Дмитрий сверлил взглядом
человека, который отнял у него Ксению. Крепыш не относился к разряду
красавцев и был старше Голицына, как, впрочем, и Ксении, лет на десять.
Дмитрий не без довольства отметил и мешки под глазами, и сединки в висках:
"Старик... Не могла помоложе найти". Но едва "старик" начал рассказывать с
шутками-прибаутками о новом запуске, как в ту же минуту превратился в
озорного, смешливого парня - энергичного, резкого, почти стремительного. Он
рассказывал о том, о чем простые смертные узнают по радио лишь наутро.
Рассказывал без пижонства, без многозначительных недомолвок - просто,
обстоятельно, с радостной обреченностью человека, влюбленного в свою работу:
другой нет и не будет. Одна на всю жизнь - жестокая, изматывающая и
прекрасная... Точно такими же глазами смотрел крепыш на Ксению. И та
отвечала ему короткими счастливыми взглядами.
Дмитрий старался не замечать этих переглядок. Ему удалось рассмотреть,
что под белыми манжетами, далеко вылезшими из рукавов кожанки, скрываются
фиолетовые рубцы, какие бывают на коже после сильных ожогов... Скрытое
величие этого человека с каждой минутой становилось все ощутимей.
Когда настал черед гостя поведать о морской жизни, Голицын стушевался
вовсе. Ну не о шумотеке же рассказывать? Самым ярким переживанием последних
недель службы была суета вокруг "дембельского костюмчика" - тайные визиты в