"Андрей Чернецов, Владимир Лещенко. Девичьи игрушки " - читать интересную книгу автора

на каждом шагу. Потому и разработало для воспитанников иерархию наказаний -
общим числом в десять разрядов.
За ослушание начальства подавался рапорт в канцелярию, которая решала
дальнейшую судьбу нарушителя, а до тех пор он находился под караулом. За
непослушание ректору студент водворялся на две недели в карцер на хлеб и
воду. За ослушание профессоров - неделя карцера; учителей - три дня. За
обиду товарища словом - один день карцера, а рукоприкладством - рапорт в
канцелярию. За пьянство полагалось при первом уличении - неделя карцера; при
втором - две недели; при третьем - рапорт в канцелярию. За отлучку из
общежития без позволения ректора или адъюнкта: за первый раз - карцер
(срок - по усмотрению господина ректора); за второй - вдвое дольше: за
третий - рапорт в канцелярию. Ежели студент не ночевал в общежитии: за
первый раз - неделя карцера; за второй - две недели; за третий - рапорт в
канцелярию. За пропуск лекций: на первый раз - серый кафтан на день; на
второй - его же на две недели; на третий - на три недели и т.д. За
невыученный урок: впервой - серый кафтан на день; на второй раз - на два
дня; третий - три дня и т.п. За кражу - рапорт в канцелярию, а до назначения
оной наказания - под караул.
Само собой, это не отвращало юных воспитанников от разнообразных
шалостей. То и дело в академическую канцелярию летели рапорта тревожного
содержания, сообщавшие, что господа студиозусы "по ночам гуляют и
пьянствуют, и в подозрительные дома ходят, и оттого опасные болезни
получают". Однажды, чтобы усмирить два десятка разбушевавшихся юнцов, было
даже вызвано восемь солдат!
В этих проказах Иван не был заводилой, но и задних не пас. Был как все.
Озоровал и учился, учился и озоровал. Математика, российская и латинская
элоквенция, Священная история... В слишком больших количествах всего этого
ни один растущий ум не выдюжит. Надобно ж иногда и отвлечься, чтоб раньше
времени не состариться да не одряхлеть.
А денег катастрофически не хватало. Студенческое жалованье - три с
полтиной на месяц. Много не погуляешь. Тем более что за каждую провинность
взимались штрафы.
В марте пятьдесят первого Ивана, что называется, допекло.
Его с товарищами отпустили в город, чтобы они сходили в церковь. Парни
же вместо этого решили просто прогуляться по Невской першпективе, поглазеть
на хорошеньких барышень. И надо же такой беде приключиться - нарвались на
ректора. Убежать убежали, но Крашенинников стреляный воробей, хоть и
профессор, его на мякине не проведешь. Такой глазастый и памятливый, что
просто жуть. Всех до единого запомнил и, явившись в университет, велел
посадить в карцер.
Довольный собой, Степан Петрович пошел домой обедать. Разумеется, не
хлебом и водой, на кои обрек провинившихся воспитанников.
Только сел за стол, как в дом к нему ворвался разъяренный Иван и
принялся кричать на ректора, осыпать его бранными словами, выговаривая за
несправедливые наказания и штрафы. Бедный профессор, гоняемый из угла в
угол, вынужден был слушать упреки и угрозы студента. Утомившись, Барков
заявил, что будет рад отсидеть свое в карцере, однако будет писать жалобу
академическому начальству. Хлопнул дверью так, что та слетела с петель, и
убрался восвояси. Однако ж не в карцер, как обещал, а по квартирам других
профессоров, в первую очередь заступника своего и ходатая Ломоносова, в свое