"А.П.Чехов. Барон" - читать интересную книгу автора

аплодирует публика. Раз даже он шикал, за что чуть было не потерял места.
Вообще поглядите на него, когда он сидит в своей вонючей будке и
шепчет. Он краснеет, бледнеет, жестикулирует руками, шепчет громче, чем
следует, задыхается. Иногда бывает его слышно даже в коридорах, где около
платья зевают капельдинеры. Он позволяет себе даже браниться из будки и
подавать актеру советы.
- Правую руку вверх! - шепчет он часто. - У вас горячие слова, но
лицо - лед! Это не ваша роль! Вы молокосос для этой роли! Вы бы поглядели в
этой роли Эрнесто Росси! К чему же шарж? О, боже мой! Он всё испортил своей
мещанской манерой!
И подобные вещи шепчет он, вместо того чтобы шептать по книжке.
Напрасно терпят этого чудака. Если бы его выгнали, то публике не пришлось
бы быть свидетельницей скандала, который произошел на этих днях.
Скандал состоял в следующем.
Давали "Гамлета". Театр был полон. В наши дни Шекспир слушается так же
охотно, как и сто лет тому назад. Когда дают Шекспира, барон находится в
самом возбужденном состоянии. Он много пьет, много говорит и не переставая
трет кулаками свои виски. За висками кипит жестокая работа. Старческие
мозги взбудораживаются бешеной завистью, отчаянием, ненавистью, мечтами...
Ему самому следовало бы поиграть Гамлета, хоть Гамлет и плохо вяжется с
горбом и со спиртом, который забывает запирать бутафор. Ему, а не этим
пигмеям, играющим сегодня лакеев, завтра сводников, послезавтра Гамлета!
Сорок лет штудирует он этого датского принца, о котором мечтают все
порядочные артисты и который дал лавровый венец не одному только Шекспиру.
Сорок лет он штудирует, страдает, сгорает от мечты... Смерть не за горами.
Она скоро придет и навсегда возьмет его из театра... Хоть бы раз в жизни
ему посчастливилось пройтись по сцене в принцевой куртке, вблизи моря,
около скал, где одна пустыня места.

Сама собой, готова довести
К отчаянью, когда посмотришь в бездну
И слышишь в ней далекий плеск волны.

Если даже мечты заставляют таять не по дням, а по часам, то каким
огнем сгорел бы лысый барон, если бы мечта приняла форму действительности!
В описываемый вечер он готов был проглотить весь свет от зависти и
злости. Гамлета дали играть мальчишке, говорящему жидким тенором, а
главное - рыжему. Неужели Гамлет был рыж?
Барон сидел в своей будке, как на горячих угольях. Когда Гамлета не
было на сцене, он был еще относительно покоен, когда же на сцену появлялся
жидкий рыжеволосый тенор, он начинал вертеться, метаться, ныть. Шёпот его
походил больше на стон, чем на чтение. Руки его тряслись, страницы
путались, подсвечники ставились то ближе, то дальше... Он впивался в лицо
Гамлета и переставал шептать... Ему страстно хотелось повыщипать из рыжей
головы все волосы до единого. Пусть Гамлет будет лучше лыс, чем рыж! Шарж -
так шарж, чёрт возьми!
Во втором действии он уж вовсе не шептал, а злобно хихикал, бранился и
шикал. К его счастью, актеры хорошо знали свои роли и не замечали его
молчания.
- Хорош Гамлет! - бранился он. - Нечего сказать! Ха-ха! Господа юнкера