"Антон Павлович Чехов. Рассказ неизвестного человека" - читать интересную книгу автора

по утрам убирал с нею комнаты, такое чувство, как будто я делал вместе с
нею что-то мерзкое.
Оттого ли, что я не воровал вместе с нею или не изъявлял никакого
желания стать ее любовником, что, вероятно, оскорбляло ее, или, быть
может, оттого, что она чуяла во мне чужого человека, она возненавидела
меня с первого же дня. Моя неумелость, не лакейская наружность и моя
болезнь представлялись ей жалкими и вызывали в ней чувство гадливости. Я
тогда сильно кашлял и, случалось, по ночам мешал ей спать, так как ее и
мою комнату отделяла одна только деревянная перегородка, и каждое утро она
говорила мне:
- Ты опять не давал мне спать. В больнице тебе лежать, а не у господ
жить.
Она так искренно верила, что я не человек, а
нечто стоящее неизмеримо ниже ее, что, подобно римским матронам, которые
не стыдились купаться в присутствии рабов, при мне иногда ходила в одной
сорочке.
Однажды за обедом (мы каждый день получали из трактира суп и жаркое),
когда у меня было прекрасное мечтательное настроение, я спросил:
- Поля, вы в бога веруете?
- А то как же!
- Стало быть, вы веруете, - продолжал я, - что будет страшный суд и
что мы дадим ответ богу за каждый свой дурной поступок?
Она ничего не ответила и только сделала презрительную гримасу, и,
глядя в этот раз на ее сытые, холодные глаза, я понял, что у этой цельной,
вполне законченной натуры не было ни бога, ни совести, ни законов, и что
если бы мне понадобилось убить, поджечь или украсть, то за деньги я не мог
бы найти лучшего сообщника.
В необычной обстановке, да еще при моей непривычке к ты и к
постоянному лганью (говорить "барина нет дома", когда он дома), мне в
первую неделю жилось у Орлова не легко. В лакейском фраке я чувствовал
себя, как в латах. Но потом привык. Как настоящий лакей, я прислуживал,
убирал комнаты, бегал и ездил, исполняя всякие поручения. Когда Орлову не
хотелось ехать на свидание к Зинаиде Федоровне или когда он забывал, что
обещал быть у нее, я ездил на Знаменскую, отдавал там письмо в собственные
руки и лгал. И в результате выходило совсем не то, что я ожидал, поступая
в лакеи; всякий день этой моей новой жизни оказывался пропащим и для меня,
и для моего дела, так как Орлов никогда не говорил о своем отце, его гости
- тоже, и о деятельности известного государственного человека я знал
только то, что удавалось мне, как и раньше, добывать из газет и переписки
с товарищами. Сотни записок и бумаг, которые я находил в кабинете и читал,
не имели даже отдаленного отношения к тому, что я искал. Орлов был
совершенно равнодушен к громкой деятельности своего отца и имел такой вид,
как будто не слыхал о ней или как будто отец у него давно умер.


III

По четвергам у нас бывали гости.
Я заказывал в ресторане кусок ростбифа и говорил в телефон Елисееву,
чтобы прислали нам икры, сыру, устриц и проч. Покупал игральных карт. Поля