"Антон Павлович Чехов. Рассказ неизвестного человека" - читать интересную книгу автора

порвал письмо, потом начал снова писать.
- Чёрт их возьми! - пробормотал он. - Хотят, чтоб я имел чудовищную
память!
Наконец письмо было написано; он встал из-за стола и сказал,
обращаясь ко мне:
- Ты поедешь на Знаменскую и отдашь это письмо Зинаиде Федоровне
Красновской в собственные руки. Но сначала спроси у швейцара, не вернулся
ли муж, то есть господин Красновский. Если он вернулся, то письма не
отдавай и поезжай назад. Постой!.. В случае, если она спросит, есть ли
кто-нибудь у меня, то ты скажешь ей, что с восьми часов у меня сидят два
каких-то господина и что-то пишут.
Я поехал на Знаменскую. Швейцар сказал мне, что господин Красновский
еще не вернулись, и я отправился на третий этаж. Мне отворил дверь
высокий, толстый, бурый лакей с черными бакенами и сонно, вяло и грубо,
как только лакей может разговаривать с лакеем, спросил меня, что мне
нужно. Не успел я ответить, как в переднюю из залы быстро вошла дама в
черном платье. Она прищурила на меня глаза.
- Зинаида Федоровна дома? - спросил я.
- Это я, - сказала дама.
- Письмо от Георгия Иваныча.
Она нетерпеливо распечатала письмо и, держа его в обеих руках и
показывая мне свои кольца с брильянтами, стала читать. Я разглядел белое
лицо с мягкими линиями, выдающийся вперед подбородок, длинные, темные
ресницы. На вид я мог дать этой даме не больше двадцати пяти лет.
- Кланяйтесь и благодарите, - сказала она, кончив читать. - Есть
кто-нибудь у Георгия Иваныча? - спросила она мягко, радостно и как бы
стыдясь своего недоверия.
- Какие-то два господина, - ответил я. - Что-то пишут.
- Кланяйтесь и благодарите, - повторила она и, склонив голову набок и
читая на ходу письмо, бесшумно вышла.
Я тогда встречал мало женщин, и эта дама, которую я видел мельком,
произвела на меня впечатление. Возвращаясь домой пешком, я вспоминал ее
лицо и запах тонких духов, и мечтал. Когда я вернулся, Орлова уже не было
дома.


II

Итак, с хозяином мы жили тихо и мирно, но все-таки то нечистое и
оскорбительное, чего я так боялся, поступая в лакеи, было налицо и давало
себя чувствовать каждый день. Я не ладил с Полей. Это была хорошо
упитанная, избалованная тварь, обожавшая Орлова за то, что он барин, и
презиравшая меня за то, что я лакей. Вероятно, с точки зрения настоящего
лакея или повара, она была обольстительна: румяные щеки, вздернутый нос,
прищуренные глаза и полнота тела, переходящая уже в пухлость. Она
пудрилась, красила брови и губы, затягивалась в корсет и носила турнюр и
браслетку из монет. Походка у нее была мелкая, подпрыгивающая; когда она
ходила, то вертела или, как говорится, дрыгала плечами и задом. Шуршанье
ее юбок, треск корсета и звон браслета и этот хамский запах губной помады,
туалетного уксуса и духов, украденных у барина, возбуждали во мне, когда я