"Александр Чаянов. Приключения графа Бутурлина" - читать интересную книгу автора

когда звуки серебряного колокольчика приостановили недвусмысленные намерения
встревоженных охранителей.
Через минуту старик камердинер, ходивший в комнаты с докладом о
происшедшем, вернулся и сообщил, что его сиятельство граф Яков Вилимович
Брюс изволили закончить вечерние пасьянсы и пред началом утренних просят
гостя к ужину.
Мертвенно-бледные руки старика, держащие не оконченный вязкою чулок, и
все его дряхлое, готовое рассыпаться тело, облеченное в старую потрепанную
ливрею, дрожало от волнения, вызванного необычайностью событий.
Да и Бутурлин, потрясенный именем хозяина, которого почитал умершим еще
при жизни своего деда, чувствовал, как учащенно забилось его сердце, когда
его провели по ряду полупустых комнат, по дубовому полу которых бежали тени
туч, то открывавших, то закрывавших лунный диск.
Однако он овладел собою и бодро вошел в дверь ярко освещенного
кабинета, открытую ему почтительно и в трепете склонившимся лакеем.
- Садись, батюшка Федор Михайлович! Садись! Гостем будешь! - услышал
он дрожащий старческий голос и увидел перед собою за огромным, покрытым
зеленым сукном столом, ярко освещенным двумя мерцающими двенадцатисвечными
канделябрами и заваленным десятками карточных колод, дряхлого старика в
мундире петровских времен, увешанного звездами и орденами и с зеленым
зонтиком на глазах, защищающим старческое зрение от нестерпимо яркого
мигания свеч.
Федор, смущенный происшедшим невероятно, опустился в кожаное кресло.
{10}
Старик, тасуя одну за другою лежащие перед ним колоды, смотрел на
Бутурлина из-под зеленого зонтика своим серым упорным стеклянным глазом и
что-то говорил, покачивая головой.
Слова не долетали до потрясенного сознания Бутурлина, и старик, как бы
поняв это, повелительно протянул руку в темноту.
Из полумрака внезапно возник лакей, держащий на подносе два бокала,
очевидно с горячим пуншем, так как пламя голубыми огненными языками
поднималось над ним.
Огненная влага пламенем пробежала по жилам Федора, с первого же глотка
ударила ему в голову, и старик, казавшийся где-то далеко, далеко, вдруг
вырос и приблизился, а слова его старческого голоса со звоном ударяли по
голове.
Из завязавшейся беседы Бутурлин понял, что граф Яков Вилимович, уже
многие десятилетия покинувший свет и лишенный сна, в своем уединении денно и
нощно занят раскладыванием причудливых пасьянсов, находя это занятие не
менее завлекательным и значительным, чем тот жизненный пасьянс, который
довелось ему пережить.
Старческие восковые руки, с длинными желтыми ногтями, трогали
потемневшие от времени и диковинными фигурами разложенные на зеленом сукне
карты, поясняя значение получившихся сочетаний.
Минута бежала за минутой. Голубые мейсенские фарфоровые часы с пузатыми
амурами, стоящие на камине за креслом графа, показывали половину второго, а
старик все говорил и говорил.
Из его бессвязных слов выходило, что он более пятидесяти лет не видал
ни одного живого человека, и в то же {11} время оказывалось, что он
доподлинно знает всю подноготную о всех знакомых и друзьях Бутурлина лучше,