"Дуглас Престон, Линкольн Чайлд. Штурвал тьмы ("Пендергаст" #8)" - читать интересную книгу автора

древней неподвижной фигуре, занимающей наивысшее место.
- Это также и решение настоятеля?
Поначалу не было никаких признаков движения. Сторонний наблюдатель даже
мог принять иссохшего, дряхлого старца с бессмысленной улыбкой за идиота,
впавшего в детство. Но вот последовало легчайшее касание костлявым пальцем,
и один из молодых монахов, поднявшись к настоятелю, в поклоне приблизил ухо
вплотную к беззубому рту старика. Через мгновение он выпрямился, сказал
что-то Цзерингу, и тот перевел:
- Настоятель просит женщину назвать свое имя.
- Я Констанс Грин, - послышался негромкий, но твердый голос.
Цзеринг повторил это для настоятеля, испытывая некоторое затруднение
при толковании имени.
Последовало еще одно касание пальцем - и вновь патриарх пробормотал
что-то на ухо молодому монаху, который громко озвучил речь старика.
- Настоятель спрашивает, настоящее ли это имя, - перевел Цзеринг.
- Да, это мое настоящее имя, - кивнула девушка.
Старый лама медленно поднял руку, похожую на палку, и длинным ногтем
указал на потускневшую стену. Все глаза обратились к храмовой росписи,
скрытой за одной из многих драпировок.
Цзеринг подошел и, приподняв ткань, поднес к стене свечу. Пламя
осветило богатое и многосложное изображение: ярко-зеленое женское божество с
восемью руками, сидящее на белом лунном диске, а вокруг, словно подхваченные
бурей, - кружащиеся боги, демоны, облака, горы и вьющаяся золотая вязь.
Старый лама долго бормотал что-то беззубым ртом на ухо молодому монаху.
Затем откинулся назад и вновь расплылся в улыбке.
- Его святейшество просит обратить внимание на тханку[7] - живописное
изображение Зеленой Тары, - перевел Цзеринг.
Среди монахов послышались шорох и перешептывания - они поднялись со
своих мест и почтительно выстроились полукругом вокруг росписи, как студенты
в ожидании лекции.
Старый лама махнул костлявой рукой в сторону Констанс Грин, призывая ее
присоединиться к этому кружку, что она торопливо и сделала. Монахи, шурша
одеждами, расступились, освобождая ей место.
- Это изображение Зеленой Тары, - продолжал Цзеринг, чуть запаздывая
переводить едва слышные слова старого монаха. Мать всех Будд. Она обладает
неизменностью, а также мудростью и живостью ума, сообразительностью,
щедростью и бесстрашием. Его святейшество приглашает женщину подойти поближе
рассмотреть мандалу[10].
У стены справа лежали шалмеи[11] и рожки-канглинг[12] из черного
эбенового дерева, слоновой кости, золота и инкрустированные драгоценными
камнями. Были здесь и колокольчики от дорже[13] из серебра и сплава серебра
с золотом, а также человеческие черепа с отделанными драгоценными металлами,
бирюзой и кораллами сводами. В другом месте теснились золотые и серебряные
статуи, причем одну из них украшали сотни звездчатых сапфиров; там же,
неподалеку, уютно устроенные в деревянных упаковочных клетях с соломой,
виднелись прозрачные чаши, фигурки и декоративные тарелки из прекраснейшего
нефрита.
А налево, только руку протяни - величайшее сокровище из всех: сотни
полок, заполненных пыльными свитками, свернутыми тханками и кипами
пергаментов, перевязанных шелковыми шнурками.