"Рэймонд Чандлер. Китайский жадеит" - читать интересную книгу автора

за спиной. Я стоял все так же, вытянув руки над головой и моргая под лучом
фонаря.
Спиной я почувствовал легкие пальцы, затем твердое дуло пистолета.
Полузабытый голос произнес:
- Потерпи, дорогой, сейчас будет немножко больно.
Я услышал глупое хихиканье, свистящий взмах, и вслед за этим у меня в
голове вспыхнула слепящая белая молния. Я рухнул на баррикаду, вцепился в
нее и заорал. Правой рукой я тщетно пытался найти левую подмышку.
Во второй раз свистящего звука я не расслышал. Я только увидел, как
белая молния становится все ярче и растет, и вот уже на стене не осталось
ничего, кроме жесткого, причиняющего адскую боль белого света. Потом
белизна сменилась чернотой, в которой, извиваясь как микроб под
микроскопом, мелькало что-то красное. Потом исчезло и оно, оставив лишь
тьму и пустоту и ощущение свободного падения куда-то.
Очнувшись, я сквозь какую-то ватную пелену долго глядел на далекую
звезду и слушал разговор двух гномов, сидевших в большой черной шляпе:
- Лу Лид.
- Что это такое?
- Лу Лид.
- Кто такой Лу Лид?
- Черномазый гангстер! Ты его однажды мельком видел в мэрии, там его
допрашивали с пристрастием.
- А... да... Лу Лид.
Я перевернулся и, вцепившись пальцами в землю, с трудом поднялся на
одно колено. Вокруг никого не было, так что я не стеснялся громко стонать.
Приходя в себя, я вслух разговаривал сам с собой. Упираясь ладонями в
землю, я нашел положение равновесия и прислушался: ни звука. Я тихонько
поднял руки - к коже прилипли сухие колючки и густой липкий сок пурпурного
шалфея, из которого дикие пчелы получают так много меду.
Мед такой сладкий. Слишком, слишком сладкий, и слишком тяжел для
желудка. Меня стошнило.
Время шло, и я потихоньку собирал свой распавшийся на части организм.
Ничего, кроме звона в собственных ушах, я по-прежнему не слышал. Очень
осторожно, как дряхлый старик вылезает из горячей ванны, я поднялся на
ноги. Ноги мои до щиколоток были как деревянные, а выше - как резиновые.
Покачнувшись и преодолевая тошноту, я вытер со лба холодный пот и пощупал
затылок. Он был мягкий и сочный, как помятый спелый персик. Когда я до него
дотронулся, боль прострелила меня насквозь - до коленок. Я свежо и реально
ощутил сумму всей боли, какую испытывал в своей жизни, начиная с того раза,
когда мне впервые, в первом классе начальной школы, дали коленкой под зад.
Наконец, глаза мои достаточно прояснились, чтобы различить очертания
поросшей по краям кустарником неглубокой котловины и едва заметную в свете
заходящего месяца полоску взбегавшей наверх грунтовой дороги. Потом я
заметил машину. Она стояла совсем рядом, в каких-нибудь двадцати футах от
меня. Это была машина Линдли Пола, с потушенными фарами. Я заковылял к ней,
инстинктивно сунув руку за пистолетом под мышку. Разумеется, его там не
было. Этот парень, чей голос с подвываниями кого-то мне напоминал, должен
был об этом позаботиться. Но авторучка-фонарик оказалась на месте. Я выудил
ее из кармана, открыл заднюю дверцу машины и посветил внутрь.
Там не оказалось ничего: ни крови, ни разорванной обивки, ни трещин на