"Рэймонд Чандлер. Китайский жадеит" - читать интересную книгу автора

Вид у него был самый что ни на есть блатной. Не тот вид, какой может быть у
человека, настоящее имя которого Муз Магун.
Никто ничего не говорил. Бармен и человек с большим пистолетом просто
очень пристально глядели на меня. Потом я услышал идущий по междугородной
ветке в нашу сторону поезд. Он приближался быстро и с жутким грохотом.
Переднее окно пивной было загорожено навесом, и заглянуть в комнату никто
не мог. Поезд, проходя мимо, будет грохотать так, что никто не услышит
нескольких выстрелов.
Шум поезда становился все громче. Надо было двигаться, прежде чем он
станет совсем громким.
Головой вперед я кувырнулся через стойку бара.
Раздался какой-то, заглушаемый ревом поезда грохот, что-то по чему-то
(видимо, по стене) забарабанило. Не знаю, что это было. Поезд мчался мимо в
оглушительном крещендо.
Я ударился о грязный пол и о ноги бармена одновременно. Он сел мне на
шею.
От этого нос мой уткнулся в лужу прокисшего пива, а ухо - в какой-то
очень твердый и острый выступ каменного пола. В голове моей от боли словно
взвыла сирена. Лежа наполовину ничком, наполовину на левом боку вдоль
низкого дощатого настила за стойкой бара, я выдернул из-за пояса пистолет.
Прижатый брючиной, он чудом не выскользнул на пол.
Бармен издал какой-то, обозначавший крайнее недовольство, рокочущий
звук, и в меня вонзилось что-то горячее, так что в эту минуту выстрелов я
больше не слышал. Я не стал стрелять в бармена, только двинул его изо всех
сил дулом револьвера по той части тела, которая у некоторых людей
отличается особой чувствительностью. Он оказался как раз одним из таких
людей.
Грузная пятидесятилетняя туша взвилась верх, как обезумевшая муха.
Если он не издавал душераздирающих воплей, то не за недостатком желания, а
из-за отсутствия голосовых связок. Я еще немного откатился в сторону и
снова ударил пистолетом по тому месту, где сходились его штанины.
- Хватит с тебя! - зарычал я на него. - Живо убирайся. Мне не хочется
делать в тебе вульгарную дырку.
Грохнули еще два выстрела. Отдаленный шум поезда был уже едва слышен,
но кому-то было наплевать. Деревянная перегородка затрещала. Она была
сколочена давно и основательно, но не настолько основательно, чтобы
остановить пули 45 калибра. Где-то надо мной глубоко вздохнул бармен. На
лице мне упало что-то мокрое и горячее.
- Ребята, вы меня пристрелили, - прошептал он и, покачнувшись, начал
на меня падать.
Я вовремя успел отскочить от него, подполз к тому краю стойки, что был
ближе к улице, и заглянул за него. Примерно в десяти дюймах от моего лица и
на одном с ним уровне на меня глядело лицо человека в коричневой шляпе.
Мы смотрели друг другу в глаза какую-то долю секунды, но, казалось,
достаточно долго, чтобы из семечка успело вырасти взрослое дерево. Это
бесконечно долгое время было настолько коротким, что тело бармена все еще
падало позади меня, медленно описывая дугу в воздухе.
Это был мой последний пистолет. Он не достанется никому. Я поднял его
раньше, чем мой визави успел хотя бы осознать, что происходит. Он не
предпринял ничего. Просто, скользнув по стойке бара, тихо опустился на бок